— За квартиру расплатится, — уверенно ответил Григорий Александрович, — если, конечно, не проиграет деньги.
Между тем сына Томской окружили дотошные журналисты. Но Антон явно не желал говорить. Степанов подошел к нему и тихо и участливо произнес:
— Пойдемте со мной, они оставят вас в покое.
Антон и Юпитер покорно последовали за Степановым. Он представился молодым людям. Юпитер показался ему нервным и каким-то слишком растерянным. Степанов пригласил Антона в свою машину. Конечно, воспользоваться милицейским транспортом было нельзя, это вызвало бы среди собравшейся публики неуместный интерес. Тем не менее кто-то из журналистов успел сфотографировать садящегося в машину следователя сына Томской. Вдруг торопливо прошел Сафьянов, как всегда сопровождаемый свитой.
Степанов взялся за руль. Машина тронулась. Антон сидел рядом со следователем, по-детски положив руки на колени.
— Примите мои соболезнования, — начал Степанов.
Антон всхлипнул.
— Я бы вам посоветовал рассказать мне все, — следователь старался, чтобы голос его звучал помягче.
— Вам, наверно, Вера Молочкова говорила... — В голосе молодого человека все еще звучали слезы.
— Допустим.
— Я не хотел убивать мать. Я всего лишь хотел попугать ее. Оружие купил мой приятель, Юпитер. Я потренировался. Мне нужны были деньги, требовалось внести взнос за квартиру.
— А у своего товарища вы не могли попросить?
— У Юпитера? Это бесполезно, у него вообще нет денег.
— Значит, деньги за квартиру вносили только вы?
— Нет, вначале и он тоже. Но он ведь сирота. Пока жив был его дядя, Юпитер получал от него кое-какие средства, но когда дядя умер, парень остался на бобах. Теперь он фактически живет за мой счет. Но он все же славный.
— А могут ли у него еще появиться деньги?
— Вполне возможно. Он ведь очень перспективный балетный танцор.
Степанов подумал, что Антон так же, в сущности, доверчив и непрактичен, как и его покойная мать. Следователь припомнил, как Юпитер снимал с помощью камеры спектакль, после которого и произошло убийство.
— Ну, и каким же образом вы намеревались испугать мать?
— Я сначала вовсе не хотел пугать ее.
Но она сказала, что денег ни за что не даст. Я разозлился и стал упрекать ее в пьянстве. Слово за слово, я выстрелил. Но я уверен, что оба моих выстрела были холостыми.
— Действительно уверены?
— Да, конечно.
— Вы посмотрели, где стояла метка на барабане? Вдруг кто-то перевернул барабан или барабан случайно сам перевернулся и потому оба выстрела получились боевыми?
— Нет, нет, мать упала просто от страха. Она не была ранена.
— Да, какое-то время после вашего нападения Галина Николаевна была жива, но при падении она сильно ушиблась, а кроме того, ваш поступок спровоцировал кое-кого... — Степанов не договорил. Антон смотрел на него во все глаза. Следователю было жаль парнишку. Вдруг зазвонил мобильник Василия Никитича.
— Извините, — сказал Степанов Антону. Звонил Даниил Евгеньевич.
— Антона нужно оставить в покое. И вернись на кладбище. И еще вот что: к тебе будет деликатное поручение.
Степанов досадовал. Кто успел донести? Битнев? Овчинников? Неужели красотка Амалия? Кто-то из работников театра? Молочкова? Грушева? Кто-нибудь из людей Сафьянова?
Собравшиеся на похороны уже начали расходиться. Степанов увидел Виталика и подружек, Молочкову и Грушеву. Антон вытер глаза мятым носовым платком. И вдруг спросил почти задиристо:
— Что вы сделали с матерью? Зачем кольцо сняли?
— Какое кольцо?
— Когда отец и мать поженились, купили обручальные кольца. Мама свое никогда не снимала, а отец свое кольцо где- то посеял, в каком-то санатории. Потом они развелись. Я слышал, что потерять обручальное кольцо — дурная примета.
Вот оно что! Но Степанов не помнил, было ли кольцо на пальце у одной из женщин в палате реанимации. А все Даниил Евгеньевич виноват: то терзает звонками, то приказывает, то отменяет собственные приказы, то какие-то непонятные деликатные поручения выдумывает...
— Антон, а тогда, в театре, кольцо было на пальце матери?
— Я же говорил: мать кольцо никогда не снимала. Она даже в шутку называла себя окольцованной птицей. Кто снял кольцо?
— Такое бывает. Некоторые санитары в моргах...
— Я убил бы этого санитара!
— Ну остынь, остынь. Матери уже ничем не поможешь. И послушай: где твое оружие?
— Выбросил.
— Куда?
— Не помню.
— К сожалению, тебе придется все же побывать в милиции. Твои показания надо запротоколировать. И вот еще что, пошли мне своего приятеля, этого самого Юпитера.