На протянутой Степанову фотографии оказался запечатлен пистолет. Это была современная модель, то есть оружие не было старинным. Пистолет оказался заряженным. Степанов не сомневался в том, что убийства будут продолжаться. Но почему? И за кем идет охота? За родственниками Томской? Тогда опасность угрожает прежде всего Антону. Но как тогда защитить его? А если, напротив, Антон не будущая жертва, а настоящий убийца? И ведь Скромный и охранник — не родственники Галины Николаевны.
Вечером Степанов и Битнев приехали в театр. Они попали к самому концу спектакля. За кулисами, в лабиринте коридоров, им встретилась та самая билетерша, вдова погибшего охранника. Следователи вежливо поздоровались с женщиной. Затем из своего кабинета выбежал Царедворский. Он предавался весьма странному занятию: ловил попугая, того самого, с которым Василий Никитич свел знакомство еще при жизни Скромного. Наконец Царедворский поймал птицу и торжественно понес в кабинет. Степанов заметил, что временный директор успел досадливо взглянуть на бедную билетершу. Следователи раскланялись с Царедворским.
— Будь настороже, — шепнул Степанов Битневу. — Начальство в театре просто так не засиживается.
Царедворский и вправду явно не собирался покидать театр. Он прогуливался по фойе. Зачем появились Даниил Евгеньевич и Сафьянов. Даниил Евгеньевич внимательно смотрел на премьера, как будто ожидал, что тот сейчас раскроет ему все тайны, расскажет о том, какие перемены грядут в Управлении на Петровке, а также что ожидает Газетный переулок и Калужскую площадь. То и дело звонили мобильники. Спустя четверть часа Сафьянов вышел на улицу.
— Уехал? — спросил Степанов.
— Будет дожидаться в машине у подъезда. Проводите операцию, — распорядился Даниил Евгеньевич.
— То есть? — Битнев успешно притворился непонимающим.
— Задержите того или тех, кто разыгрывает это представление с призраком.
— Значит, будем дожидаться полуночи? — уточнил Битнев.
— Глупые шутки, — сухо произнес Даниил Евгеньевич. — Кстати, Михаил Михайлович предполагает, что призрак Снегурочки по очереди изображают артистки Молочкова и Грушева. Шутят. И конечно, сегодня, зная, что в театре Михаил Михайлович, кто-нибудь из них непременно рискнет пошутить таким образом. Надо эти забавы прекратить. Заигрались девушки. Михаил Михайлович очень заинтересован в том, чтобы с этим покончить. Ведь это пятнает Большой театр. А имя Михаила Михайловича тесно связано с Большим театром.
Битнев и Степанов все эти слова хорошо уяснили. Но особенно Степанову запомнилось брошенное вскользь замечание Царедворского о злосчастной билетерше, которая совершенно сошла с ума, без конца толкует о призраках, и потому следует ее уволить.
Полночь между тем миновала. Начинался новый день. Битнев и Степанов бродили за кулисами. У Битнева ныла еще не зажившая рука. В здоровой руке он держал купленную в уличном киоске газету, посвященную охоте и рыбалке. Степанову ничего не оставалось, как слушать пересказ статей о труднодоступных озерах Псковщины и прудах Подмосковья, так и кишащих ценной рыбой. Потом снова явился Даниил Евгеньевич.
— Что, уехал Сафьянов? — спросил Андрей Алексеевич.
— Михаил Михайлович останется до конца, пока все не выяснится.
— А девушки, то есть Молочкова и Грушева? — полюбопытствовал Битнев. — Они-то уехали?
— В том-то и фокус, что уехали, — Даниил Евгеньевич тоже все понимал. — Но ведь могут же вернуться, пройти через служебный вход.
— Но ведь служебный вход заперт, и видеокамера там работает.
— Значит, это не единственная возможность проникнуть в здание Большого ночью, — Даниил Евгеньевич усмехнулся.
Но Степанов решил продемонстрировать свою дотошность и извлек из кармана пиджака план театра.
— Вот. Все входы и выходы. Но все они сейчас как следует заперты и контролируются видеокамерами.
— Дай-ка мне план, — попросил строго Даниил Евгеньевич. Степанову ничего не оставалось, как вручить план начальнику. Даниил Евгеньевич удалился с планом в руке.
— Василий, а ты в привидения веришь? — полюбопытствовал Битнев.
— Нет, не верю.
— А говорят, встречается такое.
— Говорят, что кур доят.
— А вдруг сейчас и появится? — Битнев лукаво поглядывал на коллегу.
— Да ну тебя, — Степанов замерз и пытался согреться, притоптывая.
— Эх! Жаль, не взяли поесть, и хорошо бы еще термос с горячим кофе.