Степанов не знал, что в тот же вечер Сафьянову позвонили друг за другом и Смирнов, и Царедворский, и Грибаков, и — самое главное — Грушева с Молочковой. Экспремьер отечески пожурил девушек и позволил, чтобы они и впредь звонили ему.
Уже на следующий день в уборной Молочковой положили новый паркет. И, даже танцуя, она не расставалась с мобильником. Когда раздавался звонок, фонограмму предусмотрительно выключали. Но это надоело новому администратору Смирнову, и он уволил оставшуюся без «крыши» балерину. Решил притащить своих из Мариинки. По другим данным, Молочкова ушла сама, потому что якобы беременна от Сафьянова.
Степанова повысили, дали подполковника и должность на ступень выше. Заменил Даниила Евгеньевича, который скакнул в министерство в инспекторский департамент. По-прежнему он иногда заезжал за сыном после занятий. Заезжал на новой «Тойоте». Однажды снова пришлось дожидаться Николая в анатомичке. В ваннах с формалином томились трупы без роду без племени. Степанов машинально принялся их разглядывать и вдруг сильно вздрогнул. На руке женского трупа он заметил обручальное кольцо, такое знакомое. Но не существовало больше никаких оснований признавать во вздувшемся, безобразном теле Галину Николаевну Томскую. И потому Степанов не попросил у начальства разрешения на антропологическую экспертизу. Василий Никитич уже знал, что это бесполезно.
