— Думаю, мы еще увидимся.
— Буду рада! — Величаева оскалила крупные жемчужные зубы.
Степанов поспешил прямиком в свой кабинет. Надо было многое обдумать. Значит, Томская — любовница Сафьянова. Тимошенков — бывший (если не нынешний!) любовник Томской. Следователь нарочно не спросил Величаеву, кто же будет петь главные партии, если Томская так и не найдется! И без вопросов было ясно, что место примы займет Анастасия Величаева! И на гастроли за рубеж тоже отправится Величаева. А Тимошенков тревожится о Томской, хочет, конечно, чтобы ее нашли... Нет, нет, выходит все как-то подозрительно гладко! Уж не лукавит ли Анастасия Макаровна?..
Степанов вспомнил о кассетах и заглянул к Даниилу Евгеньевичу, чтобы взять их.
— Как зуб? — участливо поинтересовался коллега.
— Подлечил, — коротко откликнулся Степанов.
— Больно было?
— Еще бы!
Нелеченый зуб продолжал ныть. Степанов возвратился к себе и принялся за просмотр кассет. Вот зрители входят и выходят... мельтешат... снимают пальто и шубы... Так, билетерши... администратор... Программки... Зал... Ха-ха!.. Господин Степанов с супругой изволят беседовать с безработным банкиром Овчинниковым и его Амалией... Ага!.. Директорская ложа занята!.. А вот и конец спектакля... Входят, выходят, мельтешат... Кто у нас тут на подозрении?.. Антон входит. Все выходят, а он входит. Приехал увезти пьяную мать? Расталкивает людей. Что это у него с рукой? Как будто вывих? Или нет?.. Антон направился наверх. Там уборная Томской. Величаева и Тимошенков идут ему навстречу. Обменялись кивками. Почему Величаева в театре? Степанову вовсе не показалось, будто Галина Томская была пьяна. Но ему ведь никто не казался пьяным, ни Томская, ни Тимошенков... И ведь Галина допела партию Снегурочки до конца. Но тогда зачем приехали Величаева и Антон?.. Стоп! Почему всего тринадцать кассет? Чертова дюжина! Где еще две? Кто потерял? Конечно, не охранники в театре! И не стоит на них бочку катить. И наверняка искать бесполезно. Это отнюдь не случайная пропажа! Ясно, что на исчезнувших кассетах возможно было увидеть Антона и... кого-нибудь еще!.. Василий Никитич подпер ладонями щеки... Нет, что бы там ни говорила красавица Величаева, а Томская, конечно же, мертва!
Размышления следователя прервал телефонный звонок. Позвонила жена. Попросила Степанова заехать за сыном. Их единственное сокровище, будущий медик, сегодня должен был задержаться в анатомичке. Бр-р! Степанов вздрогнул. Конечно, он за время работы в Управлении перевидал немало трупов. Но мальчик такой хрупкий...
Сцена пятая
В этих помещениях отвратительно пахло. Формалином и трупами. Уже в коридоре Степанова встретили два буроватых тела, растянувшихся на специальных оцинкованных столах. Вокруг столов теснились студенты, готовились к экзаменам. Кто-то из них объяснил Василию Никитичу, где найти Николая.
В подвале две тусклые лампочки под потолком едва рассеивали темноту. В огромных зловонных ваннах что-то шевелилось. Степанов позвал:
— Коля! Коля!
Сын подошел к отцу. В руке Николай держал нечто вроде багра. Ему было поручено вымочить трупы. Работа не пыльная, но, прямо скажем, отвратительная! Трупы плавали в ваннах. Показывались то затылок, то плечо.
— Кто это? — тихо спросил Степанов. — Бомжи! — ответил сын, явно изображая крутого медика. — Некоторые сами себя продают, еще когда живые. Ну, чтобы потом, после смерти, по их трупам учились!..
Из темноты вышел сокурсник Юра, нехотя взял у Николая багор.
— Я пойду у препода отпрашиваться! — пояснил ему Николай. — За мной батян приехал.
Степанов пожалел несчастного Юру, которому предстояло оставаться здесь в одиночестве, наедине с мертвяками...
«А вдруг и Томская здесь!»
Эта внезапная мысль обожгла Степанова. Он вытянул шею. Ему почудилось, будто трупы копошатся в ваннах. И этот запах!.. Да, формалин! В кабинете Грубера тоже пахло формалином!..
Степанов схватил сына за руку и потащил его к машине. Отпроситься у преподавателя студент Степанов так и не успел!..
Разумеется, в театральной поликлинике никого не было. Окна глухо темнели. Василий Никитич звонил и стучал напрасно. И зачем? Ведь все равно у него не было ордера на обыск! Костяшки пальцев заныли. Степанов вернулся в машину.
Всю дорогу до дома сын поглядывал на отца с недоумением, но вопросов не задавал, понимал, что у батяна работа такая!
В прихожей их встретил повеселевший пекинес Чумарик. Маша весело улыбалась, осыпая песика ласковыми словечками. Николай хмуровато косился на собаку, потом с насмешкой спросил:
— Предки, это что, новый член семьи?