— Так познакомимся! Садись! Меня Мэд зовут!
— А меня — Жаф.
Новый знакомый плюхнулся на стул напротив, сразу же решительно потянув к себе бутылку. Мэд, пользуясь возможностью, принялся разглядывать будущего собутыльника и «жилетку для плача» более внимательно.
В добавление к небольшому росту, который гоп отметил ранее, Жаф выделялся крайне большим носом. Кажется, такой называют «шнобель». Добавьте к этому уши, торчащие в разные стороны, непропорционально маленькие чёрные глазки и рот с мясистыми, толстыми губами — и получите почти полный образ. На фоне собеседника Мэд выглядел самым настоящим красавчиком.
Одет Жаф был в несколько потрёпанный тёмный рабочий комбинезон. Множество кармашков, откуда торчали всяческие инструменты. На основании этого Мэд сделал вывод, что его новый знакомый не относится к бойцам группировок. Какой-нибудь инженер или механик.
«Желаете запросить полную информацию о лубасири Жаф в общей сети?»
Мэд на секунду прикрыл глаза, усилием воли прогоняя надоедливую надпись. Положительно, состояние алкогольного опьянения крайне отрицательно сказывалось на работе нейросети. Лишённая привычной узды контроля, она работала едва ли не сама по себе, своевольничая по-полной.
— Ну, давай, что ли. Как ты сказал? За знакомство!
Мэд послушно опрокинул полную стопку. На этот раз он вовсе не почувствовал вкуса. Да и опьянение отступало, возвращая мыслям привычную ясность и чёткость. Идея излить душу этому немного нелепому лубасири становилась всё более привлекательной. И теперь оставалось только придумать, как повернуть беседу в нужное русло. Это женщины умеют плакаться первому встречному без всякой подготовки и раскачки, а для мужчины такое мероприятие становится самым настоящим подвигом. С полпинка не делается. Впрочем, вряд ли та же Ширен вообще решилась на откровенность с первым встречным.
Между тем стопки наполнились снова. Жаф явно не собирался долго раскачиваться и тратить время. В отличие от Мэда он выглядел свеженьким, хотя и немного уставшим. В голову молодому гопу пришла догадка, что лубасири пришёл накидаться после тяжёлого трудового дня.
— Так, а теперь третий заход. За что выпьём?
— Третья — за любовь, — машинально выдал Мэд.
И тут же почувствовал, как железные когти впиваются в сердце. Тьма накрыла с головой, Мэд опустил голову и крепко зажмурился, чтобы не расплакаться. Негоже показывать себя сопливым слабаком и нюней перед новым знакомым.
— За любовь, говоришь? Хороший тост. Но у тебя, я вижу, с этой любовью дела не очень обстоят?
Мэд кивнул, не открывая глаз. Он тратил целую прорву сил, чтобы удержать так и рвущиеся наружу слёзы. Образ любимой стоял перед глазами, а голос Ширен, ругающей его на чём свет стоит, вбивал свинцовые гвозди в крышку гроба. Наконец, совладав с эмоциями в достаточной степени, гоп открыл глаза и увидел, что лубасири смотрит на него с явным сочувствием.
— Хреново, да? — спросил он. — Давай, рассказывай, что там у тебя приключилось. Люблю всякие истории. Да и сам могу порассказать, давно по свету гуляю.
Взглянув на гладкую, почти без морщин, кожу, Мэд скептически приподнял бровь. Жаф понял реакцию правильно. Усмехнувшись, лубасири ответил:
— Не смотри на внешний вид, приятель. Я процедуру омоложения проходил пару лет назад. Так что теперь выгляжу даже лучше, чем в своей первой молодости.
— Я думал, что это дорого и…
— И житель трущоб не может себе такого позволить? Это правда. Но ты же не думаешь, что я всегда здесь жил?
Жаф опрокинул стопку, довольно крякнул и, вздохнув, продолжил:
— Да, я был весьма успешным и состоятельным. Пока не ввязался в одну авантюру. Кто же знал, что мой деловой партнёр окажется малбонской какашкой? Теперь вот живу здесь, коплю деньжата, чтобы вернуться на поверхность. Ладно, хватит обо мне. Рассказывай давай, не тяни! Знаешь ведь правило — кто проставляется, тот и говорит?
— Не знаю.
— Теперь знаешь! Давай уже, а то бутылка кончится скоро!
Мэд еле заметно улыбнулся. Жизнелюбие и энергия Жафа невольно и ему возвращали капли оптимизма. Это было сродни струйке холодного воздуха в жаркий летний полдень. Освежает и наполняет новыми силами.
— Хорошо. В общем, я попал сюда…
— Нет-нет, не надо мне всю жизнь свою рассказывать! — перебил его лубасири. — Начинай сразу с главного. Кто такая, какой размер груди, замужем или нет. Не размазывай, а сразу к делу переходи.
Мэд улыбнулся ещё шире. Он заговорил, сначала медленно, тщательно подбирая слова. Но это чувство скованности быстро прошло. Молодой гоп говорил и говорил, чувствуя, как с каждым словом груз, висящий на сердце, становится чуточку легче. Конечно, полностью осторожность и подозрительность Мэд не забыл, поэтому имя Ширен не упоминал, лишь описывая её характер и положение. Однако, для Жафа это не имело никакого значения. Похоже, лубасири действительно пожил на свете, потому что ситуацию раскусил с полуслова. Дождавшись, пока Мэд закончит свою историю, лубасири откинулся на спинку стула и медленно протянул: