– А как можно гарантировать, что ваш любовник останется в рамках закона? – вежливо поинтересовался он.
– А! – воскликнула она, мгновенно поняв намек. – Вон оно что! И кто же этот любовник, который проявил столь непростительную глупость? Как я поняла, вопрос о самозащите не стоял? – По ее лицу промелькнула тревога. – Вы потому пришли ко мне, Томас, что вас попросил этот самый любовник?
– Боюсь, что да. Или, вернее, не столько по его просьбе, а действуя в его интересах.
– Понятно. Значит, она была не одна. И этот человек – предмет озабоченности Виктора Наррэуэя. Так кто же это?
– Сэвил Райерсон.
Веспасия застыла в кресле неподвижно, буравя Питта пристальным взглядом.
– Вы с ним знакомы? – вежливо поинтересовался он.
– Разумеется! – ответила она. – Я знала его еще до того, как была убита его жена – а это было два десятка лет назад, если не больше. Да-да, боюсь, что больше – двадцать два или даже двадцать три.
Питт мгновенно напрягся. Он пристально посмотрел ей в лицо, пытаясь понять, будет ли для нее сильным ударом, если Райерсона признают виновным. И что для него главнее – политический скандал или же тот факт, что он, в глазах многих и без того уже запятнавший себя связью с женщиной иной расы, религии, подданства, позволил страсти взять над собой верх и стал соучастником убийства? Иногда можно знать человека долгие годы и видеть лишь маску, под которой скрываются вещи, о каких вы даже не догадываетесь.
– Мне крайне жаль, – искренне произнес Питт. Он пришел к Веспасии в надежде на помощь. Ему даже в голову не пришло, что правда окажется для нее столь болезненной. – Но я должен узнать о нем больше, чем то говорит общественное мнение, – пояснил он.
– Разумеется, – сухо согласилась она. – Могу я поинтересоваться, в чем вы его подозреваете? Надеюсь, не в убийстве?
– То есть вы считаете, что он не способен на такое, даже ради спасения своей репутации?
– Не юлите, Томас! – ответила Веспасия. Питту показалось, что ее голос слегка дрогнул. – Или это ваш способ сказать мне, что это именно так?
– Нет, – быстро произнес он, ощутив укор совести. – Я разговаривал с ним, но так и не смог понять, что он за человек. Хотелось бы получить о нем более четкое представление, но при этом ненароком не сказать что-то такое, что могло бы повлиять на ваше мнение о нем.
– Я не глупенькая служанка, чтобы легко купиться на чьи-то слова, – заявила она, явно задетая его признанием. Затем, увидев, что Питт покраснел, она улыбнулась своей коронной улыбкой, некогда сводившей мужчин с ума, а порой даже и женщин. – Я даже на секунду не поверю, что Сэвил Райерсон пошел бы на убийство ради спасения собственной репутации, – решительно заявила она. – Однако я вполне допускаю, что он мог решиться на этот крайний шаг ради защиты своей жизни, либо жизни кого-то другого, либо некоего важного для него дела. Которое – я в этом убеждена – не имеет никакого отношения к забастовкам в Манчестере. Какие еще могли быть у него проблемы?
– Понятия не имею, – честно признался Питт, тронутый до глубины души ее теплотой. – Но я не вижу ни единой причины, почему Ловат должен был представлять угрозу для мисс Захари.
– Вдруг он посягнул на нее или же предпринял попытку посягательства, которую она отвергла? – предположила Веспасия, нахмурив брови.
– В три часа ночи, в саду ее дома? – сухо уточнил Питт.
По лицу Веспасии промелькнула лукавинка.
– Это вряд ли, – согласилась она. – В таких обстоятельствах можно встретиться только при наличии взаимного согласия. – Ее взгляду вернулась серьезность. – Да и в пистолете в таких случаях нет необходимости. Ведь это был ее пистолет, как я поняла? – В ее глазах на миг вспыхнула и тотчас погасла надежда, что Питт ее опровергнет. – Скажу честно, я лишь пробежала глазами заголовки. И решила, что меня это не касается.
– Да, это был ее пистолет, – подтвердил Питт. – Но она утверждает, что нашла его на месте убийства. Мол, она услышала выстрел и вышла на улицу, чтобы посмотреть, что случилось. И обнаружила мертвого Ловата.