Когда он ушел, Алекс подошла к картине и стала внимательно ее изучать.
«Правильно ли вообще, что я здесь? – подумала она, рассматривая сцену «Тайной вечери». – Могу ли я доверять этому человеку?»
Нутром она чувствовала, что может. Но на всякий случай ей стоит кому-нибудь сообщить, где она. Но кому? Эрик исключается – тогда он узнает, что она не только позвонила клиенту банка, но и обедала с ним.
– Нам повезло! – Руди принес еще один столовый прибор и чистые бокалы для вина. – Там полно еды. Хватит на двоих. Пожалуйста, скажи, что ты останешься. Не хочу сегодня ужинать в одиночестве.
Алекс колебалась.
– Ты нервничаешь, потому что пришла сюда? – спросил Руди.
– Да нет, – соврала она.
– Не нужно. – Он откупорил еще одну бутылку вина – «Шато-Лафит», – еще более дорогое бордо, чем первое.
– Не волнуйся. – Руди передал ей наполненный бокал. – Если бы я собирался обидеть тебя, то не пригласил бы сюда, правда? – Он улыбнулся. – Благодаря тебе, полиции теперь известно, что ты у меня.
Глава 12
Цюрих
Понедельник, утро
Цюрих – это, знаешь ли, не Лос-Анджелес. Здесь просто так не убивают. – Руди и Алекс шли по широкому пешеходному мосту, который начинался у «листов», чуть выше по течению реки от гостиницы. – Если Охснера убили, на то есть какая-то причина.
– Вы уверены? – Алекс изо всех сил старалась не отставать.
– Мы будем знать точно, когда взглянем на тот счет. – Руди указал на узкую пешеходную улочку, ведущую к Банхофштрассе. – И не беспокойся: все, что тебе придется делать, – ждать на улице, как в ту пятницу. Уверен: как только я увижу счет, мы сразу поймем, почему погиб Охснер.
Он взял ее за руку и повел вперед.
– Быть того не может, чтобы Охснер без причины покончил жизнь самоубийством.
– Причина, вполне возможно, была. – Алекс остановилась.
– Какая, например?
– Руди, я обязана вам кое-что рассказать, причем до того, как вы зайдете в банк. Давайте присядем. – Алекс кивнула на низкую бетонную скамеечку на той стороне моста, которая смотрела на озеро.
Алекс села рядом с Руди и стала объяснять ему версии Сьюзан насчет поддержания маржи и того, как можно было бы использовать опекунский счет, чтобы временно покрыть убытки во время падения акций в октябре 1987 года.
– Так мы говорим лишь об одном старике, которого поймали с поличным? – Руди посмотрел Алекс прямо в глаза. – Но я не понимаю. Если бы Охснер действительно совершил какие-то махинации с куплей-продажей акций во время обвала рынка, неужели банк не обнаружил бы этого – рано или поздно? – Руди сощурил глаза. – Неужели никто бы этого так и не заметил?
– Необязательно. Код введен таким образом, что компьютер автоматически отдает распоряжение о продаже. Никто в банке никогда и не узнал бы об изменениях. Охснеру необходимо было всего-навсего показать банку фальшивый отчет, чтобы подтвердить наличие средств для покрытия убытков, – и концы в воду.
– Но эта уловка не дала бы долговременного результата. Что бы ни было указано в отчете о продаже, сделка-то была проведена с опекунским счетом моего отца, а не с компанией Охснера. Банк, дающий заем Охснеру для его маржинального счета, рано или поздно узнал бы, что распоряжений о продаже было два, не так ли?
– Да, но акции на рынке, по-видимому, выросли уже через несколько дней после обвала. В сущности, они выровнялись – достигли того уровня, который был перед кризисом. А значит, больше никакой необходимости покрывать убытки не было.
– Почему?
– Потому что не существовало никаких убытков. В фальшивом распоряжении о продаже больше не было нужды. Вырученная от продажи ценных бумаг с опекунского счета сумма могла быть инвестирована в другие акции – и никаких следов.
– Но мой отец, как он мог не знать, что происходит? – Руди не отрываясь смотрел на зеленоватую воду реки внизу.
Алекс развела руками.
Руди недоверчиво посмотрел на нее.
– Так ты думаешь, мой отец замешан в афере вместе с Охснером? Думаешь, поэтому он покончил с собой в Тунисе? И поэтому-то Охснер в пятницу свел счеты с жизнью?
– Почему бы и нет?
– Однако мой отец ничегошеньки не понимал в компьютерах. Он никоим образом не мог проделать манипуляции с кодом. Ну сама подумай. Он родился в 1906 году. Знаешь, сколько ему исполнилось в 1987-м?
– Восемьдесят один. Но это не значит, что он не мог найти человека, который сделал бы это для него.
– Но зачем ему использовать опекунский счет, чтобы покрыть маржу на каком-то совершенно чужом счете? Охснер сам сказал, что в тот период он был владельцем «Тоблер и Ко». Что он понятия не имел об опекунском счете, пока мой отец не поехал в Тунис. А это произошло через несколько дней после обвала рынка.