Катя видела всю эту сцену из окна одной из аудиторий и очень гордилась своим другом, который совсем недавно, всего два года назад, был «гадким утенком». Леонид, в свою очередь, был очень благодарен Екатерине, что она круто изменила его жизнь. Вернее будет сказать, даже не саму жизнь, а взгляд на нее.
Их дружба продолжалась по сей день и никогда не переходила во что-то большее. У них никогда даже не возникало такого намерения. Катя и Леонид общались, как две подружки или как два закадычных друга, а к другу всегда можно обратиться с любой, пусть даже самой безумной просьбой. Оба были уверены, что отказа не будет.
Глава 3
Вечером Екатерине все же удалось дозвониться своему другу, но к телефону подошла его мать.
– Здравствуйте, Елена Дмитриевна, это Катя. А Леонида можно попросить к трубочке?
– Катенька, здравствуй, милая, давненько не слышала твоего голосочка, – закудахтала женщина. – Как ты живешь, моя хорошая, как там твоя матушка?
– С мамой все в порядке, живет себе в Питере с новым мужем, ни о чем не беспокоится, – засмеялась Катя. – У меня тоже все отлично, дела идут, контора пишет. Я стараюсь побольше работать, чтобы угнаться за прыткими ценами в магазинах.
– Вот и ладно, вот и хорошо, что пишешь. Я недавно твою статью читала, про бандитов, которые на просроченном лекарстве дату перебивали, а потом продавали. Здорово ты их на чистую воду вывела! Надеюсь, что они получат по заслугам? Там у тебя написано, что дело передано в прокуратуру. Вот нелюди, как же так можно? Ничего святого у бандитов не осталось, за деньги готовы и родную мать в монастырь сдать, – высказалась Елена Дмитриевна и без всякого перехода моментально перескочила на любимую для нее тему: – А меня артрит замучил, сегодня целый день в поликлинике просидела. Много народу страдают этим заболеванием, прямо беда! Большинство, конечно, пожилые, но сегодня, смотрю, и молодежь есть. Вот бедолаги, им же работать нужно. Нам-то, пожилым, что? Мы уже пенсионеры, на работу бегать не нужно. Заболело – ложись да лежи, а молодым-то трудно. Желудок у меня тоже что-то стал побаливать, ничего не могу кушать, что бы ни съела, от всего изжога начинается. Леня обещал какие-то хорошие лекарства достать, вот жду не дождусь, когда их получу от сыночка, – не останавливаясь, тараторила женщина, не давая Кате вставить даже слово.
– Елена Дмитриевна, мне очень Леня нужен. Я могу с ним поговорить? – быстро проговорила Екатерина, чтобы как-то остановить этот нескончаемый поток красноречия.
– А его нет, Катенька, – сказала Елена Дмитриевна. – Я тебе разве не говорила?
– Нет, Елена Дмитриевна, не говорили. А когда он будет, не подскажете?
– Через неделю должен приехать.
– Через неделю? – разочарованно протянула девушка. – А где же он?
– Уехал отдыхать в Египет, там сейчас самый сезон. Неделя уже прошла, значит, осталась еще одна. Ты, Катенька, звони, Леня будет очень рад. В гости к нам приезжай, я пирожков напеку, твоих любимых, с капустой.
– Спасибо, Елена Дмитриевна, я обязательно и позвоню, и приеду, всего доброго, – поторопилась распрощаться Екатерина, чтобы не застрять у телефона еще часа на полтора, выслушивая сагу о «нескончаемых болезнях, в одночасье обрушившихся на бедную женщину». – Так, обломчик получился с выяснением личности подкидыша, – проворчала Екатерина. – Придется ждать, пока кто-то за ним придет, а уж тогда надо будет не подкачать и выяснить все, что меня интересует. Или я не журналист? Еще какой замечательный журналист, черт меня побери, – заключила она, потирая руки.
Девушка подошла к кровати, где мирно посапывал ребенок, и, с улыбкой наблюдая за тем, как он корчит во сне мордочку, прошептала:
– Откуда ты свалился на мою голову? Чей ты? Кто твои родители? И вообще, что мне с тобой делать? За два дня я сойду с ума, это точно!
Ирина уехала домой, пообещав, что завтра утром вернется.
– По дороге заскочу в магазин для детей и куплю ему пару ползунков и распашонок. Кутаешь его в простыни, а парню это явно не по вкусу, – уже одеваясь, пообещала подруге девушка. – Ты подумай хорошенько, может, что-то еще нужно?
– Откуда я могу знать, что нужно? У меня что, семеро по лавкам? – возмутилась Катя. – Если вдруг что-то понадобится, я тебе позвоню. А может, останешься?
– А что я своему благоверному скажу? С какой это радости я у тебя ночевать решила? Ему, правда, по-моему, все равно, где я ночую, он вообще может не заметить, что меня нет, пока жрать не захочет. Но все равно, лучше я домой поеду – не привыкла спать под аккомпанемент детского рева.
– Не придумывай, посмотри, какой спокойный ребенок – плакал всего несколько раз, и то по нашей вине. То вовремя поесть не дали, то мокрым оставили, – сделала еще одну попытку убедить подругу Катя.
– Нет, Кать, ты уж не обижайся, но сегодня я у тебя не останусь, а вот завтра – посмотрю, – уже открывая дверь, сказала Ира и, чмокнув подругу в щеку, выскользнула на лестничную клетку.
– Подруга называется, – проворчала Катя. – Бросила на произвол судьбы, а я здесь одна отдувайся!
К великой радости временной «мамаши», ребенок совершенно не капризничал и вел себя, как настоящий мужчина. Совсем недавно его накормили до отвала и поменяли памперс. По этой причине он чувствовал себя совершенно счастливым и крепко спал.
Катя взяла в руки книгу и устроилась на диване. Подложила под голову подушку и принялась читать. Просмотрев одну и ту же страницу раза три, но так ничего и не поняв, Катя отложила книгу в сторону. Мысли в ее голове то расползались в разные стороны, то снова лезли друг на друга. Не давало покоя ощущение, что она что-то делает неправильно. Эх, нужно было послушаться Ирину и пойти в милицию! Сдать ребенка под защиту государства, пусть сами разбираются и охраняют его. Но любопытная натура борзописца предчувствовала некий сенсационный материал, и поэтому Катерину раздирали сейчас два совершенно противоречивых чувства. Спрятав мальчика у себя, Катя взяла на себя огромную ответственность и далеко не была уверена, что не уголовную!
«Вдруг Иринка права и мальчика похитили у родителей? Доказывай тогда, что я не соучастница, – размышляла Катя. – О том, что мне подкинули мальчика, не знает никто, кроме Ирки. Значит, мне запросто могут пришить похищение, и доказать я ничего не смогу. Хотя почему не смогу? У меня же есть письмо няни… И где мне эту няню искать? – нахмурилась Катя, но потом махнула рукой: – Что я раньше времени паникую? Вот пройдут обещанные мне двое суток, и, если ничего не произойдет, тогда и буду думать», – пришла почти к утешительному знаменателю Катя и временно успокоилась.
Ночью ребенок дал Екатерине «прикурить» по полной программе. Он категорически отказывался лежать на кровати и постоянно капризничал. Затихал он лишь тогда, когда девушка брала его на руки и начинала ходить по комнате. Он тут же закрывал глазки и чмокал пустышкой, но, как только Катя осторожно укладывала его на кровать, малыш тут же принимался сначала хныкать, а потом орать, постепенно «набирая обороты».
– Господи боже! – ворчала девушка. – Что это такое в самом деле? Что тебе нужно, маленький капризуля? Сухой, сытый, чего же тебе не хватает? У меня уже руки отваливаются таскать тебя. Ты вон какой бутуз, толстенький и тяжелый, – глядя в голубые глазки мальчика, говорила Катя.
Она и пить ему давала, и пробовала накормить, но ребенок выплевывал смесь, которую она налила в бутылочку, и принимался за старое. Только уже под утро ребенок успокоился, и девушка, не веря своему счастью, наконец смогла прилечь. Едва она уснула, как прозвонил будильник. Было шесть утра, время, когда нужно было кормить ребенка. Продирая глаза, Катя сползла с кровати и поплелась на кухню, чтобы развести и налить в бутылочку детское питание. Чуть не уснув снова прямо у плиты, Катя проворчала:
– Да, мне кажется, этот опыт навсегда отобьет у меня охоту иметь детей. Никогда не думала, что с ними может быть так тяжело.
Когда детское питание было готово к употреблению, девушка прошла в комнату и, поставив бутылочку на стол, поменяла ребенку памперс. Тот недовольно попискивал, требуя пищи.