Пробормотав молитву одному духу из Малого Сонма, Ансельм добил страдальца, после чего отбросил копье и вышел из комнаты. Цхар мертв, а потому можно неспешно дойти до тронного зала.
Пожалуй, он еще успеет заглянуть куда-нибудь на огонек.
Глава 35. Веласса и Силестин
Где-то в другой части дворца.
Саул с легким недоверием взирал на своих вынужденных коллег. Один из них стоял, потирая волосы цвета соли с перцем, из-за чего его маска, представлявшая собой измятый и поцарапанный намордник черведавов бликовал от факела прямо в лицо Саула. Рядом с ним сидели и лежали какие-то уродливые твари, которые в темную-темную ночь с трудом могли сойти за каких-нибудь волков. Тем не менее, их черно-красная шкура, рудиментарные черные глазки, иглы на загривке и чертовы пасти из трех челюстей не оставляли сомнений в том, что перед вами был выводок варага. И эти твари прямо-таки ластились к мужчине в плаще из мрака и с маской черведава. Гриф все тер и тер затылок (наверное, нервное), а другой рукой, которая оканчивалась крюком вместо кисти, чесал лоб одной из гончих, как он их называл.
Второй «коллега» был еще более пугающим. Одетый в какой-то рваный балахон, он все равно накинул сверху черный искрящийся плащ. Маска же его представляла собой ворох кое-как сшитых вместе кусочков разной кожи, а на месте носа был прицеплен клочок, взятый с какой-то совы – на это указывал свернутый набок короткий загнутый клюв. Пугало больше всего то, что из вороха кожи росло три стебелька, оканчивающихся черными, отливающими на свету красным, шарика. Как любезно пояснил Базиль, это были его глаза. В руках Коршун держал полутораметровую винтовку самого пугающего вида, целиком сделанную из настолько черного материала, что Саулу все время было неуютно – ему казалось, что Базиль держит в руках силуэт оружия.
— Мне кажется, что одной совместной тренировки было маловато, – сказал наконец Базиль, глядя на Саула.
Оба Яблочника были легкозащищенными, а потому чертовски быстрыми бойцами. Более того, никто из ни двоих не сильно любил встревать в прямой бой с противником. Базиль предпочитал мощные снайперские выстрелы с как можно более дальней дистанции, а Гриф вел в бой стаю гончих Пепельных лугов, изредка призывая варага помельче, для более специализированного воздействия.
И сейчас эти двое воинов смотрели на закованного в серебристые латы наемника, вооруженного двухметровой двуручной… наверное даже дубиной, оканчивающейся стилизованной бычьей головой.
— Я по-другому не умею, – пожал плечами Саул. Доспехи негромко лязгнули.
— Н-да, вся маскировка быку под хвост, – резюмировал Гриф.
— Мы маскироваться шли или драться?
— Мы, мой юный друг, идем убивать, – поправил его Базиль, – Беда в том, что действуем мы по-разному. Я вот не хотел вступать в прямую битву. Думал выцелить Велассу.
— А что тебе запрещает это сделать? – удивился Саул, – Я приду и буду сдерживать ее как могу. А ты целься.
— Резон есть, – задумчиво кивнул Базиль, – Гриф?
— Сложные планы легче нарушить, – лаконично ответил второй Яблочник.
— Тогда идем. Вот только я пойду снаружи. Старайтесь держать ее поближе к окнам.
Сказав это, Базиль выбил ближайшее окно-бойницу и с трудом протиснулся в него. Карниза там никакого не было, но вермиалиста это не остановило – он уцепился за какие-то стыки в камнях, образовывавших стену, и полез наверх.
Гриф и Саул переглянулись и пошли дальше. Стая гончих тут же сорвалась с места и рванула вслед за хозяином.
Путь был короткий – паре бойцов попались лишь трое тиуммов, вышли им навстречу из-за угла, но Саул и Гриф даже пальцем не успели пошевелить: псы-варага накинулись на них и в момент разорвали их на части. Они пошли дальше, а две гончие чуток задержались, так как делили между собой головы тиуммов.
По данным Призрака, Веласса должна была находиться в оранжерее, где она занималась своими исследованиями. Для того, чтобы в нее попасть, воинам и стае гончих пришлось миновать пару коридоров, подняться по узкой лестнице на второй этаж, где Гриф пристрелил из револьвера еще двух тиуммов, после чего пройти по застекленному балкону к огромной стеклянной полусфере, покрытой изнутри испариной. Из-за этого не было видно, если ли кто внутри – лишь неясные черные силуэты.