Ирвин больше не стал ничего говорить, только шевельнул рукой, готовясь снова зачерпнуть что-то. Эдвин среагировал на само движение. Необходимо было понять, кто он такой, а значит, нужно было время.
От мысленного толчка Девятую буквально втиснуло в тело Эда. Левый глаз тут же стал хуже видеть от большого количества лопнувших сосудов, но Эдвин успел сделать главное. Призвав в Костер всю силу какофонии, он на ускорении, даруемом Девятой, начал полосовать воздух вокруг себя. С меча срывались полосы темно-фиолетового, почти черного света. Волны легко проходили сквозь камень и стекло, и там, где они прошли, стены оказывались разрезаны, а места входа волны начинали крошиться. Секунда – и вокруг Эда не осталось ничего целого.
Чтобы защититься от бушующего сонитиста, Ирвину пришлось снова выставить вперед ладонь. И тут откуда-то раздался громкий скрежет камня о камень, он быстро набирал силу и звук. Спустя еще секунду громыхнуло, и половина корпуса просто обвалилась.
Эдвин был к этому готов. Не в первый раз он применяет этот эффект, и знает его цену и силу. В ближайшие десять-пятнадцать секунд надо было только одно – выжить. Вокруг крошились стены, проламывался пол, обваливались перекрытия, и Эдвин банально танцевал посреди этого безумия. Тут вспрыгнуть на уступ, зацепиться за стену, перепрыгнуть на летящий обломок стены размером с коня, оттолкнуться от него и вонзить Костер в стену, задержавшись на нем на мгновение, потом спрыгнуть на пол-этажа, на крошечный кусочек пола, еще не обвалившийся вместе с внешней стеной, дождаться, пока та хрустнет, и, словно оседлав волну, рухнуть вместе с ней, тут же перекатываясь во двор. Ни черта не видать из-за пыли, эта же самая каменная пыль и крошка набилась в волосы, глаза, закупорила нос и осела на языке, но так было надо.
Эдвин осмотрелся. Вот, в стороне, лежал чудом уцелевший Шамис. Ну как, уцелевший – нога была придавлена обломком размером с него самого. Ближайшие два месяца ему не суждено ходить.
Внезапно вся пыль, витающая в воздухе, исчезла. Эдвин ощутил, как воздух стянулся к месту пролома. Там, на куче камней, некогда бывшими коридором, стоял чертовски злой и пыльный Ирвин. Револьвер он потерял, и сейчас зажимал рукой кровоточащую рану на боку. Левая рука была сжата в кулак.
— Ну ты и урод, – беззлобно сказал Ирвин, откашлявшись, – Обрушил такой красивый дворец. О, а кто это?
Ирвин заметил стонущего Шамиса, после чего змеиным движением махнул кистью. В земле образовалась рытвина, а у парня исчезла половина тела. Оставшиеся ноги и пояс рефлекторно дернулись, после чего остаток мгновенно истек кровью.
— С…а! – внезапно очень зло выругался Ирвин, после чего с яростью посмотрел на Эда, впрочем, выставляя ему навстречу ладонь, – Я привык работать чисто! А я весь в пыли!
Эдвин успел заметить взмах, как вдруг куда-то рухнул. Моргнув один раз, он понял, что Девятая буквально протолкнула его в Шум, и сейчас он летел куда-то в сиреневое небо под звуки самого прекрасного оркестра Общности. Над плечом Эдвина вырос угловатый, будто изломанный силуэт Девятой, будто сотканный из черно-фиолетового дыма.
— Разорви его! – если бы у нее была слюна, она бы обязательно брызнула на Эда. А тот только замер. Лишь пару раз он видел Девятую в таком состоянии, и оба раза дело оканчивалось страшной резней, когда она перехватывала управление над телом, – Этот гад! Стирает все! Звуки! Реальность! Нельзя ничего бесследно стирать, только разрушать! Чтобы на обломках возникло новое! А он стирает! СТИРАЕТ, СЛЫШИШЬ! Я ДАЮ ТЕБЕ МИНУТУ, ПОСЛЕ ЧЕГО ВОЗЬМУ ТВОЕ ТЕЛО И СДЕЛАЮ ВСЕ САМА!!! ЯСНО?!
Эдвин кивнул, не рискнув ответить. В Шуме нельзя было дышать.
И тут его выкинуло на каменный пол. Быстро встав, Эдвин спрятался за обломок стены и осмотрелся. Он находился в коридоре, на втором этаже, там, где спокойно шел минут десять назад. В метре от него коридор оканчивался пропастью, а через нее был виден такой же, почти нетронутый коридор. Вниз, точно следы лавины, шел след из обломков камня. И там, внизу, орал от ярости Ирвин, нещадно полосуя все вокруг себя ладонью. С тихими хлопками из реальности исчезали пласты земли и обломки стен. Неловко повернувшись, Ирвин задел край стены, и та исчезла, а здание еще раз хрустнуло.
Эда осенило. Он подскочил к стене, отделявшей его от остального дворца, воткнул в нее меч и, прижавшись к яблоку, венчающему рукоять, зубами, рыкнул:
— Всем бежать отсюда, быстро!