Единственное, что осталось упомянуть – это положительные изменения в поведении Лиры. Судя по всему, она постепенно начала выходить из кататонии. Нет, она по-прежнему не отвечала на обращения, не уделяла внимание внешнему виду и тормошению, и ее взгляд был таким же пустым, а веки полуприкрытыми. Но, тем не менее, изредка она поднимала голову и слабо-слабо крутила шеей, словно бы силясь осмотреться.
Надеюсь, это признак выздоровления.
***
Утром мы снова загрузились в кареты и полетели дальше. Оказалось, лететь нам оставалось всего-то три с половиной часа.
Приезд ознаменовался новой трелью и голосом пилота:
— Бэ-пятнадцать Центру полетов. Мы на подлёте, проверьте связь. Бэ-пятнадцать Центру… Принял. Шестой полигон, принято, исполняю распоряжение. Конец сеанса связи.
Мы почти сразу же заложили пологую дугу, благодаря чему я смог наконец увидеть Гнездо.
Город был расположен словно в огромном кратере, чей один край был пологим, а другой крутым и высоким. Отступая от края кратера, а значит, и города, было расположено кольцо исполинских каменных зубцов. Словно стометровые покосившиеся сталагмиты, они вздымались в небеса, прикрывая собой город. Издали это действительно напоминало гнездо.
Сам город был одновременно крайне разнородным и однообразным. Разнородность заключалась в районах. Мне сверху было хорошо видно, что город при всем желании нельзя было назвать зелёным, исключая разве что высокий скалистый край кратера – он был почти целиком покрыт зеленью. Противоположный край города был расположен в низине, и даже с высоты я мог заметить, что вместо улиц там каналы. Ещё из одного района, ближе к Язве, доносилось равномерное оранжевое свечение, которое отчего-то казалось мне родным, теплым и приятным. Странно.
Однородность же была крайне проста – весь город состоял из башен. Огромные, круглые в сечении, высотой чуть меньше сотни метров. В этом мире я не видел более монументальных строений. Каждая такая башня своими размерами посрамила бы знаменитый Дворец Наемников. Мощные каменные основания, ажурные верха без крыш, но с… площадями? Я также заметил, что между башнями были проложены устойчивые дорожки, напоминавшие мне контрфорсы готических соборов. И эти места были полны жизнью – я видел сотни людей, которые шли по своим делам, устраивали ярмарки на плоских крышах, увитых ползучей зеленью, спорили, ругались, смеялись и веселились. Тут же, в воздухе, носились десятки воздушных катеров, от примитивных метел с привязанными духами до роскошных карет, отделанных золотом. В противовес этому, внизу города, между башнями, не было ничего – ни торговцев, ни растений, лишь огромные люки для слива воды и тонны жидкой грязи, по которой шлепали редкие неудачники.
Впрочем, тут были не одни башни. В районе с оранжевым светом высились совсем уж титанические строения, словно бы несколько десятков башен слились воедино, и какой-то злой гений присовокупил к этому огромные, изрыгающие густой черный дым трубы. Напротив, посреди зелени высокого склона были совершенно обычные двух-трёхэтажные домики.
Когда карета довернула корпус, я сумел увидеть жемчужину этого города, алмаз в короне Гнезда. Лишь позже я узнал, что тут располагается правительство этого странного города, и место это было поистине царское. Посреди высоких башен высилось поистине циклопическое дерево. По моим более поздним подсчетам, дерево достигало в высоту порядка двухсот метров. Ветви, каждая толщиной около двух метров, были лишь на самой верхушке гротескно толстого и мощного ствола. Вообще, дерево было больше похоже на бочонок, из которого вверх торчали толстые ветки. И это дерево было мертво – ни единого листика, ни единого цветка, лишь огромные ветви пытались исцарапать небо скрюченными пальцами. Внутри дерево было выдолблено, так как я видел части внутреннего строения, изредка выступающие наружу – огромное окно, часть каменного коридора, огромные распахнутые ворота на высоте ста пятидесяти метров от земли…
Это был город, созданный титанами. Все было огромное и с размахом. Город небоскребов, соединённых мостами, над которыми высится грандиозное Мертвое Дерево. Да уж, мегалофобам тут очень тяжко приходится.
Тем временем карета довернула дугу, и Дерево скрылось из моего обзора. Как оказалось позже, мы направились точно в те самые открытые ворота. Нам был приготовлен прием в самом сердце этого удивительного города.