- Как так?!!
- У меня еще и агорафобия была. Боязнь открытых пространств.
- Ужас...
- Угу. Агорафобия прошла. Гидрофобия осталась, но это фигня. А теперь непонятно почему опять сижу дома...
- Да уж, невесело... А мне самой в парк идти не хочется. Ладно, давай я тогда доделаю уроки и потом тебе еще позвоню. Можем поиграть во что-то по интернету...
- Хорошо, буду ждать.
Он отключился и положил телефон в карман.
- Теодорчик, кто это был? - спросила мама.
- Дэлайла. Они из Америки, учится тут по обмену.
- Вы дружите?
- Ага.
- Вот видишь, как хорошо. А ты переживал, что друзей не найдешь, - улыбнулась мама.
Тео не стал говорить ей, что вся остальная школа зато считает его монстром, чтобы лишний раз не расстраивать. В конце концов, это его проблемы.
***
Ямасита налил себе в кружку чая, отхлебнул и принялся за чтение следующего листа в подшивке. И смех, и слезы: с одной стороны, приятно знать, что твое профессиональное чутье чего-то стоит, но с другой... Увы, ученик-иностранец напомнил о себе гораздо раньше, чем инспектор мог предположить, и на этот раз все куда серьезней. Снова человек в больнице, с тем отличием, что свалить на падение и удар головой не получится: медики дали заключение, что травма - сломанная челюсть и сильное рассечение - нанесена узким твердым предметом. Стало быть, кастет принимал участие в этой истории.
Инспектор отхлебнул из кружки, откинулся на спинку стула и попытался прикинуть расклад. Человек в больнице - Мияги Синдзи, тоже старый знакомый. Правда, Ямасита полагал, что в силу недавнего совершеннолетия Мияги ему больше не придется сталкиваться с ним, но не тут-то было. Однако ирония в том, что раньше инспектор имел дело с Мияги-нарушителем и Мияги-хулиганом, очень рисково балансировавшим на грани серьезных воспитательно-ограничительных мер вроде колонии ли даже уголовной ответственности по серьезной статье. Теперь же сей недостойный молодой человек внезапно перекочевал в категорию жертв.
Имеется два нехороших молодых человека, причем совершеннолетних, что важно. Ямасита имел основания полагать, что второй - Накаяма, его давний кореш и партнер по художествам. И эти двое пытаются избить пятнадцатилетнего паренька. Это вполне может потянуть и на несколько лет в не самом веселом заведении, так что причины у преступной парочки должны быть веские.
Инспектор более-менее понимал, как работают мозги у малолетних преступников и членов уличных банд. Накаяма и Мияги - выпускники Бенибэ, недавний инцидент с четырьмя 'упавшими' учениками той же школы, в котором, вероятно, принял участие и Диренни-младший, наверняка имеет самое прямое отношение к делу. Не очень хорошо, что придется поднимать вроде бы закрытое дело, но...
Так, еще раз. Четверо учеников Бенибэ падают, ударяясь головами о бетон, двое попадают в больницу. Никто ни на кого не жалуется. Потом Мияги и Накаяма пытаются разделаться с Диренни, причем всерьез, без шуток. Вывод первый прост: ученик-гайджин все же принимал непосредственное участие в 'падении' тех четверых. Вывод второй уже немного с налетом фантастики, потому как двое совершеннолетних против одного первоклашки, хотя хватило бы и одного.
Но больше всего инспектора смущал кастет. Мияги и Накаяма оба ребята бывалые, грамотные и осторожные, всегда думают о последствиях своих поступков, именно потому так и не попали за решетку. И у них - кастет? Против ребенка?! Оба прекрасно знают, что такое 'отягчающее обстоятельство', так о чем же они думали?!
Ямасита допил чай и пошел сполоснуть кружку. Возвращаясь на свое рабочее место, его внезапно посетила бредовейшая мысль: а может, отморозки думали, что без кастета могут и не справиться?!
Вскоре инспектора вызвал капитан Онодэра.
- Слушаю вас, господин капитан, - сказал Ямасита, входя в кабинет начальника.
- В общем, Тадаси, дело плохо. Полчаса назад тут был Йонага, слыхал про такого?
- Тот самый, из Киото?
- Тот самый. И что самое плохое для тебя - он приехал по делу ученика-иностранца, как его там, Диренни. Работает на Диренни-старшего.
Это уже была действительно хреновая новость. Возможно, самая худшая за последний год после смерти дедушки. Йонага Тецуя вот уже пятнадцать лет слыл легендой среди полицейских и криминального мира Киото. Причем легендой он был для 'своих', а для врагов - проклятием, карой небес, гвоздем в заднице и палкой в колесе. Его за глаза так и звали - 'проклятый Йонага'. Или 'недоносок Йонага'.
Йонага родился в семье якудза, отец - известный оябун , и его жизненный путь казался предопределенным, но природная слабость внесла свои коррективы. Будущий адвокат родился недоношенным, слабым и низеньким, потому стать бойцом и сделать карьеру в якудза не мог. Однако его юность пришлась на период постепенной легализации многих аспектов деятельности преступных организаций, группировкам якудза все сильнее требовались надежные и преданные бойцы, способные бороться с правоохранителями их же оружием. Так Йонага Тэцуя, обладавший, взамен слабого тела, сильнейшим умом, попал в юридический колледж и годы спустя стал печально известным адвокатом.
Самым плохим в нем была его унаследованная от отца, традиционная, веками выпестованная нелюбовь к полиции. Йонага не просто был адвокатом на службе криминала, он воспринимал полицейских как своих личных, кровных врагов - и не упускал ни единой возможности сцепиться с ними. Он брался помогать любому человеку, у которого возникали проблемы с полицией - и который, само собой, мог хорошо заплатить за эту помощь - и справлялся со своими задачами, действуя в совершенно уникальной, только ему присущей манере.
Если для любого юриста, пытающегося вывести клиента из-под удара полиции, его работа - шахматы, в которых надо переиграть своего оппонента-законника, действуя в рамках определенных правил, иногда играя честно, иногда мухлюя, то Йонага играл с теми, кому не повезло быть его противниками, не в шахматы, а в бои без правил. Он не пытался защитить клиента напрямую, вместо этого предпочитая усложнять жизнь полицейских, не чураясь никаких приемов, включая шантаж, подкупы свидетелей, сфабрикованные обвинения, и порой в процессе защиты человека, совершившего одно преступление, совершал еще десять против следователей, прокуроров и судей, при этом неизменно выходя из передряги сухим и победоносным. О 'недоноске Йонаге' ходили слухи, что в процессе своей карьеры он испортил оные многим полицейским, кое-кого засадил за решетку, вероятно, по сфабрикованным делам. Приписывали ему и убийства своих недругов: один бывший помощник прокурора скончался от сердечного приступа прямо на суде, на котором рассматривалась его коррумпированность, вытащенная на свет белый Йонагой, а другой следователь покончил жизнь самоубийством, когда его вначале отстранили от его дела, а потом, стараниями недомеренного ублюдка, завели дело, но уже на него.
Наилучшей иллюстрацией методов Йонаги можно было бы назвать дело об убийстве журналиста, совершенном буквально на глазах четверых полицейских, его охранявших, которые, собственно, и задержали преступника. Убийца нанял недомерка Йонагу, и тот, воспользовавшись своими связями в преступных группировках, в считанные дни сумел подставить всех четверых: по итогам следствия несчастных отдали под суд и посадили. Само собой, что своего подзащитного Йонага выставил невинным прохожим, на которого четверо продажных оборотней в погонах, подкупленных якудза для ликвидации опасного свидетеля, решили свалить вину. Дело развалилось само по себе: чего стоят показания 'коррумпированных' 'продажных' полицейских? И хотя обвинений в убийстве экс-полицейским удалось избежать, они получили от трех до восьми лет за взяточничество, преступную халатность и тому подобное, а убийца вышел на свободу.
И вот теперь этот полутораметровый монстр-недоносок идет по следу обычного, ничем не примечательного инспектора Ямаситы, который привык иметь дело только с несовершеннолетними преступниками и абсолютно не готов к борьбе с такой жуткой легендой, как проклятый Йонага.