***
Императорский дворец впечатлял. В центре острова на живописной реке, окруженной горами, был возведён колоссальный комплекс зданий, объединенных в одно целое (не самое экономное использование ограниченного островного пространства, но у имперской власти должно быть подобающее «гнёздышко»).
Память дала о себе знать. Я «вспомнил», что это не только резиденция императоров, но и один из штабов, в который поступает мало-мальски важная информация от десятка ведомств и разведок со всех концов не только империи и Альянса, но и пространства Цитадели. Защищен этот комплекс как следует — скрытое, мощное ПВО, РЭБ и ПРО, почти полк имперских гвардейцев с тяжелым вооружением и техникой, плюс, в нескольких километрах располагается дивизия космодесанта.
После приземления, Алексей Олегович проводил к покоям отца. Около дверей меня уже ждали. Дядя, высокий, с редкими седыми волосами на голове, в простом костюме и с понуренным взглядом. Николай, смазливый молодой человек, гроза девичьих сердец, от которого за милю несёт высокомерием и чувством собственной важности, никаких ярких талантов и достойных упоминания успехов «вспомнено» не было. Тетя, тоже высокая, как и все Романовы, красивая и статная женщина в строгом брючном костюме. Волосы черного цвета собраны в аккуратный хвост. Минимум косметики, что подчеркивало её природную красоту. Нервно ходила из стороны в сторону с напряженным лицом.
Моё появление привлекло всеобщее внимание, с дядей обменялись крепкими рукопожатиями, сухо поздоровался с Николаем, обнялись с тётей.
— Рад тебя видеть, Саша.
— Спасибо, дядя… как отец?
— Плохо, Саш, боюсь, что ему осталось не больше пары суток. — Тётя всхлипнула, и отвернулась к окну, — Он ждет тебя.
Кивнув дяде, я открыл дверь, зашел в отцовские покои и плотно закрыл её за собой. В комнате было светло и свежо, но, не смотря на это, в воздухе повисла весьма неприятная атмосфера. Если есть у подкрадывающейся смерти запах, то это он.
На большой кровати в центре комнаты лежал отец. Такое ощущение, что болезнь его выпила, как бутылку минералки, которую потом смяла сильной рукой. Всего лишь за один год здоровый мужчина под два метра ростом и весящий под сто десять килограмм, которому в этом году должно было исполниться шестьдесят лет (в стране, где средняя продолжительность жизни составляет все сто пятьдесят), превратился в жутковатую пародию на мумию. Болезненная худоба, полностью лысая голова, бледность, чуть слышное хрипловатое дыхание, а для полного «счастья» около месяца он уже не в состоянии подняться с кровати.
— Здравствуй, папа. — Я взял стул у стенки, поставил возле кровати и сел. — Как ты себя чувствуешь?
— Здравствуй-здравствуй, сынок. — Видно, что общение дается ему с трудом, однако, он словно чуточку просиял при моём приходе, словно бы приберёг часть сил для этого разговора. — Рад, что ты успел прилететь до моей кончины… не зря я терпел этих вездесущих докторов. Цыц! Не думай даже меня перебивать… мне нужно еще много сказать, а время на исходе. Вот, возьми.
Он снял массивный перстень с левой руки и передал его мне.
— Там все коды доступа и самая важная для тебя информация, а с ней и досье на многих важных шишек империи, коды выучи наизусть и сотри. Сегодня же зайди в мой кабинет. В сейфе, в полу, прямо под моим креслом, возьми уни-инструментрон. Он уникальный — сделан на заказ специально для тебя. Активировать и пользоваться им можешь только ты, он закодирован на твой геном. Через него ты сможешь получить доступ к любой секретной информации любого ведомства. На нём установлена последняя версия ВИ, созданного специально для взлома и дешифровки баз данных и программ, а также анализа и систематизации полученной информации. С его помощью ты сможешь управлять империей, не выходя из дворца или каюты… это в теории, разумеется. Знаешь, даже моя сестрица с её бизнесом по всему пространству Цитадели подивится тому, во сколько мне обошлась эта безделушка. Ты… прости меня, сынок. Знаю, мы давно не виделись, но… давай говорить честно и открыто. Пройдёт день, два, может ещё несколько, но я умру. А ты, сынок… ты станешь новым императором. Жалко, что так рано. Мне не увидеть уже, как солнце твоей жизни будет в зените, не увидеть внуков. Тебе же придётся в рассвете молодости взвалить такую ношу… но не бойся — Господь не даёт нам испытаний, с которыми мы не способны совладать.