«Плыть под парусом легче, чем идти, — заметил он. — К тому же вдоль берега дует свежий ветер».
Зап-Сеитикс оторопела: «Плыть? Куда — в бесконечную пустоту?»
«Чем больше пустоты, тем лучше, — подтвердил Рейт. — Море само по себе меня мало беспокоит. Другое дело — по нему плавает всякий сброд… Что ж, на берегу всякого сброда тоже достаточно». Он начал спускаться, девушка испуганно пробиралась за ним. Достигнув причала, они свернули к морю по шаткому настилу. Неподалеку раздалось гневное восклицание — где-то стороживший пострел лет шести со всех ног припустил в деревню.
Рейт тоже побежал: «Скорее, за мной! Теперь мы можем не успеть!»
Оказавшись на конце причала, он обернулся. Зап-Сеитикс не отставала, но задыхалась от усталости и волнения: «Мы не уплывем далеко! Они сядут в лодки, погонятся!»
«Не думаю», — коротко отозвался Рейт. Быстро сравнивая лодки, он выбрал казавшуюся самой добротной. На окраине поселка суетились темные силуэты хоров. Человек десять уже торопились к морю, за ними поспевало еще не меньше дюжины.
«Прыгай в лодку! — закричал Рейт. — Поднимай парус!»
«Поздно! — всхлипнула девушка. — Мы не успеем!»
«Успеем. Поднимай парус!»
«Я не знаю как!»
«Тяни за веревку, подвешенную к мачте!»
Зап-Сеитикс неловко спустилась в лодку и попыталась выполнить указания Рейта. Тем временем, перебегая от одной сваи к другой, Рейт обрезал швартовы. Лодки, подхваченные течением и утренним бризом, стало сносить в море.
Рейт вернулся к оставшейся лодке, где Зап-Сеитикс отчаянно боролась с фалом. Повиснув на веревке и дергая изо всех сил, ей удалось приподнять рей так, что он застрял наискось под передней оттяжкой мачты. Бросив последний взгляд на визгливо вопящую толпу местных жителей, Рейт спрыгнул в лодку и сбросил в воду швартовы.
Разбирать снасти и высвобождать рей не было времени. Подобрав длинные весла, Рейт вставил их в уключины и поспешил отплыть подальше. Содрогающийся причал заполнила шумная орава взбешенных рыбаков. Остановившись, хоры дружно метнули дротики — высоко вспорхнула стая железных стрел, зловещим градом пронзивших волны в каких-нибудь трех-четырех метрах от лодки. Рейт с удвоенной энергией налег на весла, потом занялся парусом — повернул и освободил скрипучий рей, рывками заставил его подняться, затянул конец фала. Тяжелый серый парус наполнился ветром — лодка накренилась, за кормой вскипела вода. Хоры молча стояли на причале, провожая глазами свой злополучный флот.
Рейт направил лодку в открытое море. Зап-Сеитикс сидела, сгорбившись, на средней поперечной скамье. В конце концов она решилась выразить робкое недоумение: «Неужели нужно отплывать так далеко от земли?»
«Необходимо. Иначе хоры проследят за нами и убьют нас, как только мы сойдем на берег».
«Я никогда не видела столько пустоты. Никакого укрытия, никакой защиты — ужасно!»
«С другой стороны сегодня мы в лучшем положении, чем вчера. Ты хочешь есть?»
«Да».
«Посмотри, что у них в сундучке. Вдруг повезет».
Девушка перебралась к закрытому ящику в носовой части, где, среди обрывков старых снастей, крючков и поплавков, обнаружила фонарь, кувшин с пресной водой и мешок сухих галет из стручков травы пилигримов.
Когда берег, наконец, превратился в размытую тень на горизонте, Рейт поставил парус прямо по ветру и взял курс на северо-запад.
Весь день не ослабевал свежий ветер. Рейт держался километрах в пятнадцати от берега, чтобы хоры не могли определить местонахождение лодки. Почти одинаковые утесы, выступающие в море, один за другим вырастали из светлой туманной дали, угрожающе темнели, постепенно растворялись и исчезали за кормой.
К вечеру ветер стал крепчать, на волнах темного моря появились белые, бегущие наперегонки барашки. Скрипели снасти, парус туго надулся, расходилась носовая волна, за кормой клокотала пена — Рейт радовался каждой минуте, приближавшей его к цели.
Карина 4269 опустилась за прибрежные холмы слева по курсу. Ветер сразу затих, лодка еле шевелилась. Сгустились сумерки. Зап-Сеитикс боязливо ежилась на средней скамье, подавленная небесным простором. Рейт устал от ее неотвязных страхов. Он спустил рей до половины мачты, надежно закрепил руль, молча улегся, нашел положение поудобнее и заснул.