«Пусть развлекутся, — успокоительно отвечал Баоджиан. — Они ее вернут, когда вдоволь позабавятся».
«Вернут — в бесполезном состоянии! После всех наших странствий, после всего, что мы вынесли! Крах, провал, фиаско! Я — мать-настоятельница семинарии в Фазме! И вы ничем не поможете?»
Вожатый каравана сплюнул в грязь: «Я никому не помогаю. Мое дело — поддерживать порядок в караване да подводы водить. На остальное нет времени».
«Подлец! Разве они не твои подчиненные? Обуздай их!»
«Я командую караваном. Происходящее в степи меня не касается».
«Что же нам делать? Мы ограблены! Торжество очищения не состоится!»
Не помня себя, Рейт уже мчался по степи в седле скакуна. Его побудил к действию глубокий подсознательный стимул. Теперь, когда скакун покрывал степь громадными прыжками, он изумлялся рефлексам, заставившим его отшатнуться от вожатого и броситься в седло. «Что сделано, то сделано», — утешал он себя с каким-то горьким удовлетворением. По-видимому, плачевная судьба прекрасной рабыни была для него важнее собственных бед.
Иланты уехали недалеко — до небольшой песчаной площадки под накренившимся валуном, в ложбине между холмами. Когда прибыл Рейт, девушка стояла, в смятении прижавшись к отвесной каменной глыбе. Иланты только закончили привязывать скакунов. «Чего тебе? — недружелюбно спросил один. — Прочь отсюда! Мы собрались проверить качества каттской девицы».
Другой похабно рассмеялся: «Ей полезно будет заранее поучиться женским таинствам!»
Рейт предъявил пистолет: «С радостью прикончу любого — или всех, вместе взятых». Он подозвал девушку жестом: «Иди сюда».
Иланты молча стояли, их черные усы понуро повисли. Девушка медленно взобралась на седло перед Рейтом. Он натянул поводья и повернул скакуна, направив его вниз по ложбине. Девушка глядела на Рейта с непонятным выражением — хотела было что-то сказать, но промолчала. Иланты оседлали скакунов и пронеслись мимо, погоняя короткими выкриками, гикая и ругаясь.
Жрицы стояли у въезда на двор караван-сарая, обозревая степь. Увидев четыре фигуры в черных облачениях, Рейт придержал скакуна. Монахини тут же принялись делать повелительные жесты, приказывая ему приблизиться.
Девушка с отчаянием проговорила: «Сколько тебе заплатили?»
«Нисколько, — сказал Рейт. — Я действую по своему усмотрению».
«Отвези меня домой! — умоляла девушка. — Возьми меня в Катт! Мой отец заплатит гораздо больше — все, что попросишь!»
Рейт указал на черную линию, шевелившуюся на горизонте: «Боюсь, это зеленые часчи. Пора возвращаться».
«Мерзкие бабы схватят меня, и опять посадят в клетку!» — голос девушки дрогнул. Ее самообладание — или безразличие — стало пропадать. «Они меня ненавидят, они что-то замышляют… что-то отвратительное! — она протянула руку. — Вот они идут! Пусти меня!»
«Одну? В степь?»
«Лучше в степь!»
«Я не подпущу их к тебе», — сказал Рейт. Он медленно подъехал к караван-сараю. Жрицы ждали в проходе между выходами скал. «Благородный человек! — воззвала мать-настоятельница. — Ты совершил достойный поступок! Ее не успели осквернить?»
«Не ваше дело!» — огрызнулся Рейт.
«Как то есть — не наше? Разве можно так отвечать?»
«Она принадлежит мне. Я отнял ее у трех бойцов. За возмещением ущерба обращайтесь к ним. Моя добыча остается за мной».
Жрицы от души расхохотались: «Смотри, как возомнил о себе, распетушился! Верни нашу собственность, или худо тебе придется! Мы — жрицы-монахини святилища Женских Таинств».
«Если вы посягнете на меня или на мою добычу, в ваше святилище доставят четырех мертвых монахинь», — сообщил Рейт и проехал мимо, во двор. Жрицы уставились ему вслед. Рейт соскочил с седла, помог девушке спешиться. Теперь, наконец, он понял, почему инстинкт заставил его броситься за илантами вопреки здравому смыслу.
«Как тебя зовут?» — спросил он.
Девушка задумалась — словно Рейт задал ей сложнейшую из загадок, и неуверенно ответила: «Мой отец — господарь Синежадентного дворца». Помолчав, прибавила: «Мы из касты Эгис. Иногда меня именуют Синежадентной Розой, а в незначительных случаях — Розой Красоты или Розой Катта… Мое цветочное имя — Иилин-Йилан».
«Довольно запутанная система», — заметил Рейт, на что девушка кивнула, как будто ей этот вопрос тоже представлялся чрезмерно усложненным.
«Как тебя зовут друзья?»