Не было ответа на другой вопрос: кто запустил торпеду, уничтожившую «Эксплоратор IV»?
За два часа до захода солнца зеленые часчи снялись со стойбища. Кружили фургоны на высоких колесах, воины седлали громадных двуногих скакунов, рвавшихся вперед и прыгавших на месте. Потом, по какому-то незаметному сигналу — вероятно, телепатическому — разбойники выстроились в длинную колонну и двинулись на восток. Разведчики-иланты следовали за зелеными часчами на безопасном расстоянии. Вернувшись утром, они сообщили, что банда, по-видимому, повернула на север.
Ближе к вечеру прибыл караван из Айга в Хедаджу, груженый кожами, ароматическими мхами, кадками с маринадом, специями и деревом.
Вожатый Баоджиан вывел свои фургоны и подводы в степь, чтобы заняться обменом и перегрузкой товаров. Между двумя караванами сновали тележки с подъемными стрелами, лихо перевозившие раскачивающиеся тюки. Носильщики и водители тяжело трудились — пот бежал по обнаженным спинам, увлажняя короткие коричневые шаровары.
Через час товарообмен закончился. В зале объявили, что пассажиры могут занимать места. Рейт, Траз, Аначо и Роза Катта стали переходить двор. Жриц-монахинь не было видно. Рейт предположил, что они вернулись в тюрьму на подводе.
Спутники шли к каравану между нависшими выходами скал. Внезапно началась толкотня — кто-то обнял Рейта медвежьей хваткой и придавил к тяжело дышащему мягкому телу. Рейт стал вырываться, свалился на землю вместе с нападавшей. Мать-настоятельница сжала его массивными ногами. Другая жрица схватила Розу Катта и, спотыкаясь второпях, вприпрыжку потащила ее к каравану. Рейт задыхался под грудой мускулистой плоти, руки монахини сжимали ему горло — кровь бросилась в голову, глаза вылезали из орбит. Рейту удалось высвободить руку. Он ткнул негнущимися пальцами в лицо настоятельницы, во что-то влажное. Та всхлипнула и засопела. Рейт нащупал ее ноздри, стиснул, резко повернул кисть. Жрица вскрикнула и дернула ногой. Рейт откатился в сторону.
Илант рылся в содержимом его мешка, Траз раскинулся без движения на земле. Аначо с холодным самообладанием фехтовал, защищаясь от шпаг двух наседавших илантов. Мать-настоятельница вцепилась Рейту в ноги. Рейт яростно пнул ее, освободился — и тут же отшатнулся, пропустив мимо нож, брошенный илантом, оторвавшимся от изучения пожитков. Рейт ударил кулаком под лимонно-желтый подбородок — илант упал навзничь. Рейт вскочил на спину одному из нападавших на дирдирмена, свалил его с ног. Аначо проворно пригвоздил упавшего мечом. Быстро шагнув в сторону, Рейт уклонился от выпада третьего иланта, схватил его за вытянутую руку и тяжело перебросил через плечо. Дирдирмен, стоявший рядом, резко опустил меч, перерубив желтую шею. Оставшийся в живых илант сбежал.
Траз, шатаясь и держась за голову, поднялся на ноги. Мать-настоятельница уже взбиралась по ступеням дома-подводы.
Никогда в жизни Рейт не был так взбешен. Подобрав мешок, он решительно устремился к Баоджиану, рассаживавшему пассажиров по каютам.
«На меня напали! — бушевал Рейт. — Вы не могли этого не видеть! Жрицы стащили каттскую девушку и заперли у себя в доме!»
«Да, — отвечал Баоджиан, — я что-то такое заметил».
«Распорядитесь! Вы запретили насилие — соблюдайте свои правила!»
Баоджиан чопорно покачал головой: «События имели место в степи, между двором и караваном, где я не обязан поддерживать порядок. По-видимому, монахини вернули свою собственность тем же способом, каким ее у них отобрали. Вам не на что жаловаться».
«Как? — взревел Рейт. — Вы допустите, чтобы невинное создание подвергли обрядам Женских Таинств?»
Баоджиан протянул к нему руки: «У меня нет выбора. Не могу же я следить за всем, что делается в степи! Не буду даже и пытаться».
Рейт обжег его взглядом, полным ярости и презрения, и отвернулся, вперив глаза в подводу жриц-монахинь.
Баоджиан прибавил: «Должен вас предупредить, что не допущу никаких бесчинств, пока вы мой пассажир. Я строго слежу за соблюдением дисциплины в караване».
Какое-то время Рейт не мог найти слов. В конце концов, заикаясь, он произнес: «Неужели у вас нет ни малейшего желания предотвратить зло?»