С церемониальной торжественностью Тразу на шею водрузили петлю. Траз поднял голову, обвел толпу мутными глазами. Если он и узнал Рейта, то не подал вида.
«Пусть последствия его преступления послужат уроком для всех законопослушных граждан!»
Рейт подошел к виселице сбоку. На чувствительность и щепетильность не было времени — было ли оно когда-нибудь на Тшае? Гнаштеры у висельной веревки заметили перемещение Рейта, но его походка и выражение лица были настолько спокойны, даже легкомысленны, что палачи не придали маневру никакого значения и отвернулись, ожидая сигнала. Бесшумно пробегая мимо, Рейт воткнул нож в сердце одному — тот только крякнул от неожиданности. Второй успел повернуться — Рейт, не останавливаясь, полоснул ему по горлу отставленной назад рукой с только что выдернутым ножом и, продолжая движение руки, швырнул нож, раскроив лоб гнаштера, прислонившегося к столбу. В одно мгновение из шестерых осталось трое. Сделав выпад шпагой, Рейт разрубил шею глашатая, читавшего прокламацию. Двое, державшие Траза, в ярости отталкивая друг друга, бросились на Рейта со шпагами наголо. Рейт отскочил назад, выхватил арбалет, взятый еще у бойцов-кокард, и проткнул стрелой переднего опричника. Второй, теперь единственный из шести, оставшийся в живых, остановился в нерешительности, но Рейт напал на него, выбил шпагу из руки и повалил ударом эфеса в висок. Сняв петлю с Траза, он рывком затянул ее на шее упавшего гнаштера и подозвал двоих из первого ряда завороженных зрителей: «Навалитесь-ка на веревку! Повесим гнаштера вместо парня». Заметив, что горожане явно опасаются следовать его совету, Рейт заорал: «Тяните веревку, говорю! Я покажу Наге Гохо, кто правит Перой! Вздернуть спиногрыза!»
Испуганные обыватели подпрыгнули, ухватились за веревку — гнаштер закачался под перекладиной, брыкая ногами и мотая руками. Рейт подбежал к подъемному вороту, отвязал веревку, державшую клеть на весу, спустил клеть на землю, распахнул верхнюю дверцу. Согбенный узник, не в силах разогнуть конечности, смотрел вверх — сначала опасаясь неизбежного, потом надеясь на невозможное. Он пытался подняться, но его не держали ноги. Рейт наклонился, помог ему выбраться и подозвал двоих, повесивших гнаштера: «Проводите этого человека и парня в гостиницу. Проследите, чтобы о них позаботились. С этих пор вам нечего бояться спиногрызов. Возьмите оружие мертвых. Если появятся гнаштеры, убивайте их! Понимаете вы или нет? Не будет больше гнаштеров в Пере, не будет поборов, не будет повешений, не будет Наги Гохо!»
Не слишком убежденные горожане взяли оружие и стояли, переминаясь с ноги на ногу и поглядывая на крепость.
Убедившись в том, что Траза и узника из клетки повели под руки к гостинице, Рейт немедленно повернулся и побежал вверх по тропе к так называемому «дворцу» Наги Гохо.
Путь преграждала окружавшая внутренний двор стена, сложенная из обломков. Гнаштеры — не меньше дюжины — сидели, вытянув ноги под длинными столами, пили пиво и жевали нарезанное полосками мясо маринованных тростникуток. Рейт посмотрел по сторонам, скользнул вдоль стены.
Склон становился все круче и превращался в обрыв. Рейт плотнее прижался к стене, нащупывая углы грубо отесанных камней, щели между ними. Добравшись до первого оконного проема, перегороженного чугунными прутьями, он осторожно заглянул внутрь, но увидел только темноту. Дальше, впереди, было окно пошире, однако путь к нему, над двадцатиметровым отвесным обрывом, представлялся опасным. Рейт поколебался, но продолжил мучительно медленное боковое перемещение по стене, цепляясь кончиками пальцев за неровные края и щели. В сгущавшихся сумерках его фигура стала темным пятном, не слишком бросавшимся в глаза на фоне крепости. Под ним раскинулась древняя Пера — желтые светлячки огней начинали мерцать среди развалин. Рейт добрался до большого окна, перекрытого решеткой из плетеного тростника. Через окно можно было различить спальню. На койке кто-то лежал — спящая женщина? Что-то в ее позе вызывало недоверие. Рейт всматривался в полумрак. Руки женщины были молитвенно сложены на груди, ноги бесстыдно раскинуты в стороны. Она не шевелилась. На койке лежал труп.
Рейт наполовину оторвал, наполовину отогнул решетку и пролез в комнату. По всем признакам, жертву били по голове и душили — из открытого рта глупо вывалился язык. В жизни она была, наверное, довольно привлекательна, мертвая — выглядела жутко и жалко.
Тремя длинными шагами Рейт оказался у двери, приоткрыл ее и увидел внутренний дворик с садом. Из противоположного сводчатого прохода доносились приглушенные обрывки фраз.