Виллы и сады тянулись вдоль дороги не меньше трех километров. Синие часчи проявляли очевидное, странное с точки зрения Рейта пренебрежение к уединению и охране жилищ. Кроме того, возникало впечатление, что хаотическое расположение вилл никоим образом не зависело от близости или отдаленности улиц. В поле зрения то и дело появлялись часчмены, мужчины и женщины, выполнявшие грязную утомительную работу. Изредка Рейт замечал часчменов в сопровождении синих часчей, но работали они всегда отдельно. Если по случайности часчмен и часч оказывались рядом, они игнорировали друг друга — будто представители другой расы не существовали.
Эмминк не высказывал никаких замечаний или наблюдений. Рейт выразил удивление по поводу полного отсутствия внимания к грузовому транспорту со стороны синих часчей. Эмминк ядовито фыркнул: «Опасное заблуждение! Они только прикидываются рассеянными — попробуй незаметно спешиться и зайти в какую-нибудь виллу! Не успеешь глазом моргнуть, как тебя схватят со всех сторон и отведут в ближайший гимназий, из кожи лезть на потеху часчам! А, коварные, лукавые твари! Жестокие до нелепости, нелепые до жестокости! Бедняга Фосфер Аджан, тоже извозчик, попался — вы не слышали? Сошел с фургона, чтобы справить нужду — полнейшее безумие, разумеется. Чего он ожидал? Конечно, часчи пришли в ярость. Фосфера, со связанными ногами, погрузили в бак, заполненный гниющим дерьмом до подбородка. На дне бака установили задвижку. Когда вонючая слизь становилась слишком горячей, Фосферу приходилось нырять, чтобы повернуть штурвал на дне, после чего жижа начинала замерзать. Фосферу оставалось только шарить по дну и вертеть штурвал. Так его поочередно обжигало дерьмом, то горячим, то холодным. Фосфер Аджан, однако, проявил завидное упорство — стоически нырял и вслепую перемещал задвижку. На четвертый день ему позволили вернуться к машине, чтобы он рассказал в Пере о своем проступке. Как видите, характер очередной забавы часчей всегда соответствует поводу для забавы. Более находчивых шутников нет и не было во всей вселенной!» Эмминк лукаво взглянул на Рейта: «Какое правило часчей вы собираетесь нарушить? Я мог бы предсказать, более или менее, их реакцию».
«Я не замышляю нарушений, — ответил Рейт, — просто любопытствую, не более того. Хочу узнать, как живут синие часчи».
«С точки зрения всех, кто им досаждает, они одержимы неуместным остроумием. Говорят, их особенно восхищают проказы с зеленым часчем-самцом и матерым фунгом, сведенными вместе, конечно. Еще, когда им посчастливится поймать дирдира и пнуме, этих тоже заставляют выделывать шутовские номера. Все это, само собой, исключительно для развлечения — пуще всего синие часчи ненавидят скуку».
«Не совсем понятно, почему дирдиры не ведут войну до победного конца, — бормотал Рейт, размышляя вслух. — Ведь они богаче синих часчей, и лучше вооружены?»
«Несомненно. Их города славятся великолепием. Но в случае нападения часчи готовы уничтожить все великолепие дирдиров торпедами и фугасами. Обычное дело: оба противника достаточно сильны, чтобы стереть друг друга в порошок. Ни один не решается чрезмерно провоцировать другого… А, все это пустое — покуда они меня не трогают, мне тоже на них наплевать. Смотрите, впереди Северный рынок. Там всегда полно синих часчей — любят поторговаться, а еще больше любят надуть. На рынке молчите! Не подавайте знаки, не кивайте, не качайте головой! Иначе они заявят, что мы согласились продать товар за бесценок».
Эмминк свернул на открытую площадь, затененную бетонным зонтичным навесом невероятных размеров. Водитель и синие часчи начали неистово торговаться и рядиться. Рейт никогда не видел ничего подобного. Приближаясь, очередной синий часч осматривал битых тростникуток и называл свою цену, испуская звук, похожий на урчание в животе. Эмминк громко и возмущенно отвергал предложение. Несколько минут продавец и покупатель осыпали друг друга страшными оскорблениями, не щадившими ни внешнего вида, ни привычек, ни происхождения оппонента. Внезапно синий часч делал яростный жест отвращения и отходил прицениваться к тростникуткам на другой машине.
Эмминк злорадно подмигнул Рейту: «Иногда я завышаю цену, просто чтобы позлить синюшных ублюдков. Кроме того, это помогает угадать, сколько они действительно готовы платить. Теперь попытаем счастья на базаре Бонте».
Рейт хотел было напомнить извозчику о широком овальном здании, но решил не торопиться. Хитрый Эмминк ни о чем не забыл. Развернув машину, он повел ее по извилистой дороге среди садов и вилл, удалявшейся на полкилометра к югу от реки. Слева появились небольшие куполообразные хижины и навесы между деревьями с редкой листвой, земляные площадки, где играли голые дети — жилища часчменов. Эмминк заметил со злобной издевкой: «А вот и гордые прародители синих часчей — если верить часчменам, великим охотникам порассуждать о своей великой миссии».