Часчмены жадно выпили все до капли и настойчиво требовали еще. Рейт принес еще воды.
За толстыми прутьями клети у дальней стены томились две массивные фигуры с высокими коническими черепами.
«Зеленые часчи, — прошептал Траз. — Для чего они понадобились Наге Гохо?»
Аначо сказал: «Обратите внимание: они смотрят только в одном направлении — своей орды. Телепаты».
Рейт наполнил водой еще две миски, продвинул их в клеть зеленых часчей. Те медленно протянули толстые руки, взяли миски и высосали воду досуха.
Рейт вернулся к часчменам: «Давно вас тут держат?»
«Давно, ох, давно! — прохрипел один. — Не помню, сколько».
«За что вас сюда посадили?»
«Жестокость! За то, что мы — часчмены!»
Рейт повернулся к представителям горожан: «Вы знали, что здесь держат заключенных?»
«Нет! Нага Гохо делал, что хотел».
Рейт отодвинул засовы, открыл клети: «Выходите, вы свободны. Ваших тюремщиков нет в живых».
Часчмены боязливо выбрались наружу. Сгрудившись вокруг бака с водой, они снова стали пить. Рейт вернулся к зеленым часчам, чтобы рассмотреть их получше: «Действительно странно, очень странно!»
«Возможно, Гохо использовал их в качестве индикаторов, — предположил Аначо. — С их помощью он всегда мог знать, где находится их банда».
«Кто-нибудь умеет с ними говорить?»
«Зеленые часчи не говорят — только читают мысли».
Рейт повернулся к членам совета: «Пришлите сюда дюжину работников, перенести клеть на площадь».
«Вот еще! — возмутился Брунтего, серокожий. — Прикончить жутких тварей! И часчменов впридачу!»
Рейт бросил на него гневный взгляд: «Мы не спиногрызы! Мы убиваем только по мере необходимости! Что касается часчменов, пусть возвращаются в рабство или живут, как свободные люди — это их дело».
Брунтего разочарованно ворчал: «Если мы их не прикончим, они прикончат нас».
Не отвечая, Рейт осветил фонарем дальние углы подвала, но обнаружил только сырые каменные стены. Он не понимал, каким образом пиуме покинул помещение. Часчмены тоже не могли дать сколько-нибудь вразумительное объяснение: «Пнуме приходили — тихо, как бесы тьмы — поглазеть на нас. Но не сказали ни слова, и воды тоже не давали!»
«Не могу понять этих пнуме», — размышлял вслух Рейт.
«Ведуны! Наводят порчу на Тшай! — кричали часчмены, дрожа от волнения, вызванного внезапным освобождением. — От них надо очистить всю планету!»
«Так же, как от дирдиров, ванхов и часчей», — усмехнулся Рейт.
«Только не от часчей. Мы — часчи, разве вы не знаете?»
«Вы — люди».
«Нет, мы — личинки часчей. Такова извечная истина!»
«Довольно! — оборвал их Рейт, внезапно разозлившись. — Долой эти возмутительные нахлобучки!» Он шагнул вперед, сорвал с часчменов конические головные уборы: «Вы — люди, больше никто! Почему вы позволяете часчам над собой издеваться?»
Часчмены молчали, с ужасом глядя на клети и явно ожидая нового заключения.
«Пошли! — бесцеремонно приказал Рейт. — Пора убираться отсюда!»
Прошла неделя. Не зная, чем еще заняться, Рейт погрузился в новые обязанности. Выбрал группу самых сообразительных, по всем признакам, молодых мужчин и женщин — этих он собирался учить, чтобы впоследствии они учили других. Сформировал гражданское ополчение, на сей раз поручив командование Баоджиану, бывшему вожатому каравана. С помощью Аначо и Тостига, старого кочевника, набросал приблизительный проект свода законов. Снова и снова Рейт разъяснял преимущества нововведений, вызывая у разных слушателей разную реакцию — интерес, опасения, недоверчивые насмешки, энтузиазм, а нередко и глухое непонимание. Он обнаружил, что организовывать правительство сложнее, чем просто отдавать приказы. Приходилось всюду поспевать одновременно. При этом его неотступно тревожил вопрос: что замышляли синие часчи? Невозможно было допустить, что они отказались от всяких попыток его захватить. Без всякого сомнения, в городе на них работали шпионы. Хорошо информированные о происходящем в Пере, синие часчи могли не торопиться. Однако рано или поздно они не могли не явиться, чтобы забрать и допросить его. Любой предусмотрительный человек немедленно бежал бы из Перы. Рейт, по ряду причин, не был склонен к побегу.
Часчмены, освобожденные из темницы, не проявляли особого стремления вернуться в Татише. Рейт допускал, что они в свое время бежали от правосудия часчей. Воинственные зеленые часчи представляли собой проблему. Рейт не мог решиться на убийство заключенных, но их освобождение немедленно вызвало бы всеобщее возмущение. Поэтому степные твари продолжали сидеть в клети на центральной площади и служили горожанам Перы развлекательным зрелищем. Зеленые часчи игнорировали внимание зевак и стояли, неизменно повернувшись к северу — по утверждению Аначо, в состоянии телепатической связи с родной ордой.