— Можно я приду к тебе? Позже? К тебе домой? Я знаю, что мы еще не делали этого, но…
— Да, — сразу же сказала я. Этот человек был моим личным криптонитом. — Конечно. Напиши мне, когда будешь в пути.
Гарри поднял руку и повел меня к такси, остановившемуся у обочины. Он открыл дверь, назвал водителю мой адрес и поцеловал меня в губы.
— Я приеду, как только смогу.
Когда такси выехало на дорогу, я закрыла глаза. Теперь у меня было все, что нужно для моей главной статьи. Я знала, кто такой Maître. В животе у меня заныло от мысли, что Гарри сделает с этим материалом, когда он будет готов. Он узнает о моем пребывании в «НОКС». Но он не мог разозлиться. Это было еще до того, как мы с ним начали встречаться. Но почему-то всю дорогу домой мое сердце сжималось от страха, ноющая, тупая и постоянная боль отдавалась в груди.
Она только усилилась, когда через два часа Гарри забрался ко мне в постель, проникая внутрь и разрывая меня на части, при этом не оставляя ничего, кроме клеток, которые отчаянно стремились соединиться с его клетками. Когда Гарри уснул, крепко прижав меня к своей груди, я поняла, что должна сделать следующей ночью.
Тогда я буду принадлежать Гарри. Полностью. И это было самым страшным.
В моей личной раздевалке, как всегда, лежал наряд. Сегодня я выбрала бюстгальтер и трусики из лакированной кожи со съемными чашечками. Я провела рукой по материалу и не смогла удержаться от улыбки. Я полюбила это место. Оно было именно таким, каким его описывал Maître, — пристанищем, где люди могут быть свободными. Я была свободна здесь. Под его властью. Он заставил меня захотеть его, но, находясь с Гарри, я поняла, что то, что, как мне казалось, мне нравилось в Maître, не было реальностью. Я не была уверена, было ли все это на самом деле, или это просто извращенный сон, который останется со мной на всю жизнь.
Соблюдая правила и понимая, почему анонимность должна иметь первостепенное значение, я надела вуаль и поднялась на лифте на последний этаж. Как только я вошла в комнату, сразу же зазвучали мелодичные звуки Андреа Бочелли. Я провела руками по колодкам и с нежностью улыбнулась птичьей клетке и Андреевскому кресту.
Я повернулась к трону и остановилась перед ним. Затем услышала, как сзади открылась дверь, и в нее вошел Maître. Было странно, что знание того, кто он, изменило динамику наших отношений, по крайней мере, с моей стороны. Я понятия не имела, знал ли он вообще, кто я такая, и что он разговаривал со мной вчера вечером. Если да, то он, скорее всего, собирался устроить мне скандал.
— Mon petit chaton? — спросил он, двигаясь передо мной и опустив свои серебряные глаза на мой плащ. — Ты одета не в то, что тебе подобрали.
Чувство, что я все делала правильно, охватило меня, и я кивнула.
— Боюсь, что нет, Maître. — Я глубоко вздохнула. — Дело в том, что… я встретила кое-кого.
Maître молчал так долго, что я не поняла, обиделся он или обрадовался. Наконец, он склонил голову.
— Ему очень повезло. — В его голосе слышалась искренняя симпатия, что очень помогало в сложившейся ситуации. — И это прекращает наше веселье?
Я представила себе, как привожу Гарри сюда, в эту комнату, и улыбнулась, пытаясь сдержать смех при виде того, как он выпучит глаза на некоторые из этих приспособлений. Удивительно, как быстро средневековые приспособления для пыток могут стать любимыми предметами.
— Боюсь, что каким бы наше пребывание здесь ни было познавательным и приятным, и мы разделили много, много… много, много, много, много оргазмов… — Maître рассмеялся. — Но я — женщина-однолюб, и боюсь, что там, где вы могли вызвать мои оргазмы одним словом, мой парень поглотил мое сердце, и это превыше всего.
— Ты нашла своего егеря, — сказал Maître. Я не сразу поняла, что он имел в виду «Любовника леди Чаттерлей».
Я рассмеялась.
— Что-то вроде этого.
Maître подошел ближе, его запах уже не притягивал меня так, как одеколон Гарри. Господи. Я была одурманена и знала это. Но мне это втайне нравилось, даже несмотря на то, что это было похоже на свободное падение с обрыва, когда я молилась, чтобы объект моей привязанности был под ним со страховочной сеткой или хотя бы огромным сетчатым чулком.
Он прижался поцелуем к моей щеке поверх вуали.
— Я буду скучать по тебе. Но понимаю. Это все, чего мы хотим в жизни, не так ли? Найти кого-то, с кем мы можем быть самими собой. Кто любит нас такими, какие мы есть. Независимо от наших желаний и секретов. — Мне показалось, что это странный способ закончить разговор, но, опять же, он был французом.
— Ты, несомненно, найдешь другую сирену, которая будет согревать твою постель. — Я нахмурилась. — Вообще-то, не постель. Эта непромокаемая простыня натирает, и она всегда холодная. Может быть, придумаешь что-нибудь получше.