– Орденские крепостные, – сказал Юрген, что удивился не меньше моего. – Давно я их не видал.
– И правда, – согласился я[64], вежливо кивая одному из них, что был удивлен встрече не меньше нас.
– Этот завод обеспечивает своей продукцией Отвоевателей, – сказал Форшпунг. – Хотя мы встроили его в эвкопийскую инфраструктуру, договор объявляет его феодом ордена[65].
– Которым Адептус Механикус продолжает управлять для нас, – заключил Мори. Сделка показалась мне честной – в конце концов, культ Механикус ревниво оберегает своё священное знание и очень неохотно отдал бы производство в чужие руки, какими бы тесными узами ни были связаны техножрецы и технодесантники Отвоевателей; Астартес же мало интересуются чем-либо, кроме истребления врагов Императора.
– Хотя в данный миг управляют не настолько эффективно, как хотелось бы любому из нас, – добавил магос и получил кивок от брата-сержанта.
– Насколько сильно не выполняется план работ? – спросил я, чувствуя себя достаточно уверенно, чтобы говорить более свободно. Конечно, один из нескольких снующих вокруг техножрецов мог оказаться заговорщиком, но это крайне маловероятно – лишь самые умелые и верные могут ступать во владения ордена, не говоря уже о том, чтобы работать там, а у Отвоевателей были столетия, чтобы научится распознавать скрытые признаки ереси[66].
– Полагаю, не слабее чем на заводах для вас, – ответил Мори, ведя нас в тихую боковую комнату. Я помнил манеру Отвоевателей украшать внутренние помещения с тех пор, как я гостил на одной из их боевых барж[67] дольше, чем хотел, так что легко узнал переговорную, как только её дверь скользнула в сторону. Помещение явно подготовили для нас заранее – на столе в центре комнаты стоял включенный мерцающий и потрескивающий гололит.
– Танны, сэр? – спросил Юрген, немедленно проходя к стоящему в углу самовару, откуда шёл безошибочно узнаваемый аромат этого напитка, а также немного беспокоящее шипение и бульканье. Ещё одно доказательство (если бы мне таковые требовались), что меня здесь ждали – Отвоеватели, с которыми я служил, знали о моей привычке к танне, и специально позаботились приготовить её[68].
– Спасибо, Юрген, – сказал я, падая на удобное мягкое сиденье за столом. Хвала Трону, оно отлично мне подошло, хотя крышка стола всё равно была где-то на уровне моего подбородка. Все остальные остались на ногах, как я и ожидал (кажется, я ни разу не видел сидящего космодесантника – разве что в транспорте), а Форшпунг с порога прошагал к гололиту, где немедленно начал бубнить свои песнопения, щёлкать переключателями и стучать по корпусу кулаками. Обряды сработали – изображение стабилизировалось и оказалось сложной паутиной переплетённых инфопотоков, которые ничего не значили для меня, хотя и походили на вытащенные наружу карнифексовы потроха. Юрген поспешил ко мне с чашкой, полной ароматной жидкости, и я с удовольствием вдохнул её пар – отчасти потому, что это запах успокаивал меня, а я подозревал, что спокойствие продлиться недолго, отчасти потому, что он маскировал более острый запах того, кто этот напиток принёс. – Лучше возьми и себе, – посоветовал я. – Беседа может быть долгой.
– Очень хорошо, сэр, – мой ординарец с готовностью подчинился и цапнул со стола чашку, прежде чем встать перед дверьми с лазганом на плече, который он был готов пустить в ход при первой возможности. Вряд ли кто-то мог потревожить нас в таком безопасном месте, но мы уже достигли того возраста, в котором ничего не принимаешь как данность, и должен признать, что меня радовала его постоянная готовность к неприятностям. Прерывая своё дежурство редкими прихлёбываниями, он всеми силами старался держаться не на виду, хотя грязный камуфляж и потрёпанная броня не слишком помогали сливаться с окружением.
– Что он показывает? – спросил я, обращая своё внимание на гололитическое изображение, которое всё ещё выглядело как скотобойня, расписанная абстрактной живописью.