– Думаю, именно так, – согласился я и перевёл взгляд на пикт-экран. Пещера оставалась всё дальше, было уже непросто разглядеть преследователей, но я тут и там видел случайные, но пугающе близкие отблески металла и был уверен, что они всё ещё идут за нами. Уже не в первый раз я начал прикидывать, за какое время можно покрыть расстояние от пещеры до нас, если идти чётким шагом, ни разу не споткнуться и не испытывать усталости. – По крайней мере, отрыв не сокращается, – пока что.
Других машин не было – куда больше встречалось пешеходов и неизменных сервиторов, таскающих тяжёлое оборудование, но ни одного грузовика; я счёл это обнадёживающим и пугающим в равной мере. Обнадёживающим – потому что Юрген мог давить на газ, не сбрасывая скорость для того, чтобы объезжать серьёзные препятствия, а пугающим – потому что означало, что машин в этой части шахт мало, а значит найти замену нашему грузовику, испусти он дух, будет непросто.
А смерть нашей машины приближалась с каждой минутой. Мы явно теряли скорость, Юрген постоянно дёргал рычаг переключения передач, чтобы колёса продолжали крутиться, а тряска и толчки становились всё более заметными.
– Должно быть, трансмиссия повреждена, – проговорил Юрген так, будто мы с ним просто светски беседовали, и пожал плечами. – Неудивительно – эти железноголовые в нас столько дырок наделали.
– Похоже на то, – согласился я так, будто понимал, о чём речь; но я в любом случае был готов положиться на его слова, если вспомнить, сколько машин Юрген водил и изводил за эти годы. – Он доедет до верхних ярусов?
Когда-нибудь я всё-таки научусь не задавать таких вопросов. Стоило этим словам сорваться с моих губ, как по туннелю разнёсся громкий треск, а потом грузовик резко встал, хотя его мотор продолжал гудеть и, судя по доносящимся из него звукам, пытался растрясти себя на запчасти внутри этой обожжённой и изрешечённой оболочки.
– Не думаю, сэр, не думаю, – с сожалением сказал Юрген, глуша двигатель. Воцарилась относительная тишина, как будто мой помощник даровал смертельной раненой машине Покой Императора[135].
– Значит, дальше пешком, – заявил я, выбираясь из остатков кабины, и достал лазпистолет, не обратив внимания на любопытные взгляды проходящих рядом ремесленников. Я бросил взгляд назад. Мы проехали чуть дальше, чем я ожидал, но это преимущество таяло с каждой секундой.
– Тогда лучше двигаться, – заключил Юрген, выпрыгивая из кабины и берясь за оружие.
– Идём, – сказал я и зашагал по полого поднимающемуся вверх тоннелю; Юрген, как всегда, держался сзади и чуть сбоку. Туннель был прямым и просто вёл вперёд, а когда я осознал, что в нём не было ответвлений, где можно было бы прятаться, моё сердце упало. Мы не сможем перегнать наших неутомимых преследователей; мы можем лишь надеяться как-то задержать их приближение. Но это легче сказать, чем сделать.
Меня терзали дурные предчувствия, но я всё равно обернулся, едва мы начали путь, и немедленно пожалел; зловещие металлические фигуры уже входили в туннель, их адское оружие ярко выделялось в подземелье, где свет давали лишь электроканделябры, скуповато установленные через каждые тридцать-сорок метров. Через несколько секунд мы окажемся в зоне поражения, так что я прибавил шагу, с трудом подавляя желание бежать. Это понятный, но губительный порыв – постоянно двигаясь в гору, мы с Юргеном быстро бы выдохлись, а как только мы замедлимся, отрыв мгновенно пропадёт. Едва ли не инстинктивно мы зашагали в привычном любому пехотинцу темпе, которым можно одолевать километры один за другим, и надеялись, что это позволит там добраться до какого-нибудь убежища, не попав в радиус поражения неостановимых ксеносов.
– Людей здесь уже нет, – сказал Юрген несколько секунд спустя.
– Я тоже заметил, – кивнул я, ничего не упомянув о своих надеждах на то, что это лишь происки моей паранойи, воображающей худшее. Но Юрген был прав. В последние несколько минут количество рабочих, что мы встречали, ощутимо упало, и теперь мы были практически одни. Это могло значить только одно. Кто-то увёл шахтёров из этого туннеля. Я мог придумать для этого несколько причин, и мне не нравилась ни одна. – Всё, что мы можем сделать – это поднажать.
Но должен признать, что это становилось всё труднее. Мы были под землёй уже несколько часов, а ведь это была ночь, когда мы должны были отдыхать после долгого дня, а наши маленькие попутные приключения тоже выдались довольно утомительными. Я уже начал слабеть; Юрген держался стоически, но я не сомневался, что он тоже измотан.