Когда на стоянке очень много девушек, ахали устраиваются вперемежку с асри. Молодые люди из соседних стоянок всегда приходят на такие посиделки нарядными: порой они проделывают сотни километров, чтобы поприсутствовать там, где можно встретить красивых девушек и найти приятные развлечения. Одна иа девушек начинает играть на скрипке. Скрипка издает суховатые, жалобные, монотонные звуки, которые вполне гармонируют с окружающей дикой природой. Мужчины подхватывают ритм возгласами «хо-хо!». И тут все принимаются подзадоривать друг друга, подтрунивать, отпускать вольные шуточки; эта «поэтическая часть» вечера нередко бывает весьма сомнительного характера, порой слышатся довольно непристойные реплики.
Когда скрипка смолкает, со всех сторон начинают раздаваться смешки. Мужчины и женщины обмениваются легкими дерзкими касаниями, приникают ноздрями друг к другу и вдыхают одновременно воздух: у туарегов это заменяет поцелуй. Ахаль заканчивается поздно ночью, но каждый возвращается на стоянку не сразу, а лишь после свидания, о котором было договорено на особом языке жестов.
Нравы у туарегских девушек действительно очень свободные; отец де Фуко утверждал, что в языке тамашек даже нет слова «девственность». Понятие «лишить девственности» у них передается тем же термином, что и «вырыть колодец». «Нет даже вопроса о том, — говорил доктор Вермаль, — чтобы девушка до брака оставалась невинной. Этого туареги просто не понимают. Как только девушка достигает половой зрелости, она идет на ахаль, где сразу же лишается невинности. В глазах туарегов девственность не имеет никакой ценности». Действительно, туарегские женщины — кто в большей, кто в меньше степени — доступны: одни отдаются первому встречному, другие проявляют расположение лишь к небольшому кругу друзей, но предпочтение кого-то одного расценивается как неприличие и извращенность.
У туарегов никто не станет порицать женщину за свободу нравов при условии, однако, что ее поклонник того же социального положения. И позор той, что проявит свое расположение к рабу!
Можно лишь удивляться тому, что при столь распущенных нравах матерей-одиночек все же не так много. Широко распространены предохранительные меры, которые, как говорил доктор Фоме, были частым завершением ночных свиданий после ахаля. Этими предохранительными мерами, должно быть, объясняется и низкая деторождаемость у туарегов; весьма вероятно, что, выйдя замуж, туарегская женщина продолжает их применять.
Внебрачная беременность и незаконнорожденный ребенок (агама) — публичный позор. Туареги редко делают аборты, а вот убийство таких детей было некогда обычным явлением; никто даже и не считал это преступлением. Когда женщина оказывалась беременной, она отправлялась к какой-нибудь дальней родственнице и старалась скрыть свою беременность. На сей счет никто, естественно, не обманывался, но никто ничего и не говорил. Она шла к марабуту, который за довольно приличное вознаграждение совершал в присутствии грешницы некие таинственные действа, писал по-арабски несколько слов из Корана на дощечке, затем смывал надпись и, собрав воду в калебасу, отдавал ее женщине, чтобы та ее выпила. В случае успеха (?!) ему платилось вознаграждение, равное первому. Если желаемого результата не было, женщина пробовала пить микстуры, приготовленные обычно на основе Саssia abovata; если же и это не действовало, ребенка, когда он появлялся на свет, просто-напросто душили. Теперь матери-убийцы сурово наказываются.
Ахаль существовал в древних ливийских племенах Северной Африки. Геродот отмечал, что у насамонов женщины были общими, а ахаль — лишь производная и, если можно так выразиться, эволюционизировавшая форма этого.
У туарегов-иуллеммеденов существует забавный обычай, которого я не наблюдал у ахаггаров. Когда один мужчина застает другого за обхаживанием своей женщины, то он требует от него подарка. «Подари мне покрывало», — говорит он, и тот предлагает ему или щепотку табаку, или что-либо еще. Отказываясь сделать это, он наносит оскорбление женщине, показывая тем самым, что не питает к ней особой привязанности; и в этом случае он обязан уступить свое место сопернику.