"Наша страна обескровлена войнами и раздорами, ей нужно время, чтобы залечить свои раны. Поднятая Манко смута грозит нам гибелью, ибо позволит испанцам растоптать остатки нашей государственности, а это -- конец. Манко - ничтожный властолюбец, готовым ради власти растоптать будущее своей страны. Ему всё равно не победить, ибо силы нашей страны на борьбу исчерпаны!". Последняя фраза стала крылатой, и среди сторонников Манко нередко была объектом шуток, но очень многих людей речи Паулью сбили с толку, и это была одна из причин, по которой восстание потерпело поражение. Сам он потом хвастался, что положил страну к ногам врагов, и был за это щедро награждён, как деньгами, так и энкомьендой. Чтобы владеть ею, он принял христианство, бывшее, кстати, хорошим лекарством и от остатков совести, если они у него ещё были.
Другой причиной поражения восстания было то, что Испанская Корона не желала терять вновь приобретённые земли, и посылала конкистадорам обильное подкрепление морем, взять же Побережье у Манко не хватало сил. Незнакомый с греческой мифологией Манко не мог сравнить своих врагов с гидрой, однако он не мог не понимать, что пока на смену уничтоженным силам прибывают новые, шансов на победу у него нет.
В результате одного из поражений Манко едва второй раз чуть не захватили в плен, но испанцев опять подвела их жадность, так как ловле врага они предпочли делёжку золота. Манко не мог понимать, что ещё немного и его окружат, возьмут силой, а в плену его и его ближайших соратников ожидают только пытки и смерть. Единственным выходом было только уйти в горы, куда не привыкшие к высокогорному климату испанцы уйти за ним не могли, но со времён Пачакути там существовали города-крепости, в которых можно было бы укрыться в тяжёлой ситуации. Так появилась Вилькапампа, маленькое горное государство, ставшее последним оплотом государства инков. Испанцы думали о нём со страхом, тавантисуйцы -- с надеждой.
В отличие от Атауальпы Манко совсем не придавал значение всем внешним почестям, которые полагались Первому Инке. Когда во время одного из отступлений в спешке был потерян его паланкин, то он даже не стал озабочиваться приобретением нового, сказав, что ему неплохо и на лошади, это его предки не могли без этого обойтись, так как лошадей у них не было. И вообще его предок-тёзка жил много скромнее, чем это стало принято среди инков позже, но это нисколько не умоляет его величия.
В другое время Манко едва бы удалось пойти против накопившихся за века традиций, но сама суровость и скудость условий Вилькапампы волей-неволей диктовала необходимость возвращения к первобытной простоте.
Скажем, крепости хоть и сохранились со времён Пачакути, но не могли вместить всех людей, пришедших с Манко, нужно было всё расширять и достраивать, так что все мужчины, даже сам Первый Инка, должны были таскать камни.
Но в одном вопросе Манко всё же перегнул палку. Намучившийся от постоянного наблюдения за годы, проведённые в неволе, Манко считал, что в Вилькапампе, среди своих, он может обходиться без охраны. Он был уверен, что здесь у него не может быть врагов. Увы, он ошибался, и эта ошибка едва не стоила ему жизни, но об этом речь впереди.
Испанцы поняли, что Манко уходит не навсегда. Те, кто в отличие от Писарро, окончил хотя бы школу, помнили, что за восемь веков до этого точно также ушёл в горы испанский герой рыцарь Полайо, а потом с этой маленькой горной крепости началась реконкиста. Так может случиться и в "Перу", если Манко не обезвредить. Однако поначалу ход белым людям в Вилькапампу был заказан.
Сам Манко тоже понимал, что Вилькапампе, этому крошечному клочку земли, в одиночку не удержаться, и если просто сидеть сложа руки,то рано или поздно Вилькапампу одолеют. Выхода из создавшейся ситуации он видел два -- первый, если по всей бывшей Тавантисуйю сумеет разгореться народное восстание, настолько сильное, чтобы сбросить испанцев в море. Вариант самый желательный, но после поражения не выглядевший особенно реалистичным. Другим вариантом было подчинится Испанской Короне с условиями, что Тавантисуйю будет пользоваться широкой автономией и сохранит свою государственность. Был момент, когда этот вариант даже казался сравнительно реалистичным, ведь Испанская Корона была склонна рассматривать Манко как "законного монарха".
Был ещё один момент, связанный с тем, что среди конкистадоров не было единства. Главными организаторами похода на "Перу" были Франсиско Писарро и Диего де Альмагро. Изначально они были друзьями, но потом стали врагами, не поделив добычу. Писарро хотел всю "Тавантисуйю" захапать себе, а компаньона отправил завоёвывать земли арауканов, где тот потерпел неудачу(см. Пьесу "Позорный мир"). После этого прохладные отношения и вовсе проросли во взаимоистребительную войну. Когда Манко бежал и поднял восстание, власть была у Писаррро и его братьев, так что основной удар пришёлся на них, а вот со сторонниками Диего де Альмагро был некоторый шанс примириться. Особенно этот шанс стал казаться реальным после того, как Диего де Альмагро был казнён и его преемником стал Его юный сын Диего Де Альмагро, тот самый, с которым Манко некогда подружился. В благородстве и честности этого юноши Манко не сомневался, и думал с его помощью договориться с Короной, но вот только.... Только сам Диего, увы, не имел реальной власти над своими сторонниками, да и дипломатия с короной требовала очень большого времени. Увы, удача потом вновь улыбнулась братьям Писарро(хотя самый главный из них и был спроважен на тот свет), юный Диего был убит, а возможность компромисса отпала.