-- Но как можно улучшить жизнь людей? -- спросил Диего, -- они поражены первородным грехом.
-- Но ведь никакой первородный грех не мешает христианину оказывать милосердие, если на то есть его добрая воля. Только вот зло мы умеем делать массово, а милосердие почему-то почитаем сугубо частным делом. Хотя почему помочь только одному голодному -- богоугодно, а массово помочь всем голодным как-то не принято?
-- Мне надо обдумать эту мысль, -- сказал Диего, -- это всё слишком ново для меня. Всё прежде казалось так просто -- есть язычники, ты им проповедуешь, они должны радоваться и принимать Благую Весть. Я никогда не думал посмотреть на это дело с их стороны.
-- До поездки в Тавантисуйю я тоже не думал, -- ответил Томас, -- но это -- один из самых ценных опытов, который я там получил.
-- Ну как ты думаешь, из парня выйдёт толк? -- спросил брат Томас Зарю, когда Диего ушёл, -- Скоро я расскажу ему о том, как справедливо устроено общество Тавантисуйю, и он проникнется к ней симпатией.
-- Не знаю... -- ответила Заря, -- а отчего его отец покинул нашу страну?
-- Что-то украл, а у вас за это -- смерть. Или рудники. Только вот не все понимают, почему у вас так сурово. Что если не казнишь вора -- обречёшь на смерть других.
-- Хорошо, если он сумеет это понять. Скажи, а почему ты не сказал, что Диего Перуанский сжёг учителя? И книги?
-- Знаешь, для Диего то что я ему сказал -- уже несколько слишком. Если бы я ещё и про сожжение заикнулся, то...
-- Он бы тебе не поверил?
-- Может быть. И даже донёс бы на меня, думая, что я -- клеветник. Хотя нет, не донёс бы.... Я просто вспоминаю, что в юности не видел в сожжении еретиков и язычников ничего такого.
-- Правда? -- ужасом вскрикнула Заря.
-- Ну то есть смотреть мне на такое было неприятно, но я видел в этом печальную необходимость. Я искренне думал, что это дурные люди. Но теперь... теперь мои взгляды таковы, что за них при желании можно отправить на костёр.
-- Ах Томас, как ужасна Испания! И ты обречён здесь жить и умереть.
-- Со смертью жизнь не кончается. И христиане, и язычники знают об этом. Может, потом мы ещё встретимся в ином мире. А я буду делать то, что считаю своим долгом. Сначала найду единомышленников, потом мы станем осторожно высказывать свои идеи публично, потом... потом будет видно.
Заря с грустью посмотрела на брата Томаса. Может, он и сам не верит в успех своей затеи, но ему так не хочется оставаться одиноким после того, как она покинет эту страшную страну.
Заря познакомилась также с одной девушкой по имени Марина. Её настоящего, точнее, прошлого имени Заря так и не узнала -- как и большинство эмигрантов, Марина предпочитала после крещения его поскорее забыть. Имя "Марина" вообще носила каждая вторая эмигрантка из Тавантисуйю, так как история любовницы Кортеса, несмотря на её не очень красивый финал (ведь Кортес так и не женился на той, которой был обязан своей удачей, бросив её, когда та стала не нужна), пользовалась среди эмигрантов, особенно женщин, огромной популярностью. Поэтому каждая вторая эмигрантка крестилась как "Марина".
Конкретно эта Марина достигла достатка и даже уважения в местном обществе благодаря книге "Тайны Двора Инки". Книга пользовалась популярностью в том числе и из-за очень подробно описанных сцен разврата, которые якобы наблюдала и в которых якобы участвовала мемуаристка. Строгая католическая цензура в данном случае не придиралась, ибо необходимость изобличить жестокого язычника-сластолюбца, якобы совершившего насилие над несчастной Мариной (эта сцена была венцом всей книги) ставилась выше всех моральных соображений. Теперь она делилась с Зарёй секретами своего успеха:
-- Да, разоблачение Первого Инки как жестокого сластолюбца было золотой жилой, но я её всю уже разработала, и тебе, если хочешь преуспеть, надо искать что-то другое.
-- Для меня это будет сложнее, ведь я не была при дворе, -- скромно ответила Заря.
Марина презрительно сморщила губки:
-- Думаешь, это важно? Да кто тебя здесь проверит! Или ты думаешь, что я в своей книге правду писала?
-- Ну... -- Заря замялась, -- хотя бы частично.
-- От правды там только имена, -- ответила Марина, -- если бы я рассказала о том, что на самом деле произошло между мной и Первым Инкой, я бы на этом деле никогда не заработала. Правда -- такой товар, который здесь спросом не пользуется! Поэтому могу даже тебе рассказать, и даже слово хранить молчание с тебя брать не буду, потому что не поверит никто. Хочешь?