Вскоре Заря стала подумывать, что кажется, всё-таки совершила ошибку. Её гости поглощали вино галлонами, без устали болтали, но тема, которые они выбрали для болтовни, не представляла для Зари никакого интереса. Они почему-то предпочитали жевать ограничения, которые на личную жизнь накладывала Тирания. Сама Заря, если не считать её ещё полудетской любви к Уайну, никакой личной жизни не знала, и потому предпочитала помалкивать, боясь показаться глупой. Кроме того, будучи женщиной, она смотрела на этот вопрос иначе, чем мужчина. Для неё с колыбели было чем-то самим собой разумеющимся, что когда она вырастет, она выйдёт замуж и родит детей. Лучше, конечно, быть единственной женой, но в крайнем случае она бы согласилась и на наличие других жён при условии, что и её бы любили, ну хоть немножко.
Её гости жаловались, что Тирания наказывает за случайные связи, и видели в этом нечто, уничтожающее человеческую личность. Заря не видела в этом ничего плохого, наоборот, считала, что соитие -- поступок, способный привести к зачатию, а этому нельзя относиться беспечно, ведь ребёнка кто-то потом должен выкормить и воспитать. Но вслух этих соображений она не высказывала, заметив лишь, что и католическая мораль почитает внебрачные связи, пусть очень простительным, но всё же грехом. Хосе, однако, возражал, говоря, что в Тавантисуйю требуют вести себя правильно не взирая на первородный грех, и люди подчиняются этому из страха, однако всех их изнутри грызёт порок и уверял, что ещё десятилетними мальчиками он и его приятели только и мечтали о том, чтобы заглядывать по юбки женщинам, и иногда даже это делали, незаметно подкравшись к ним сзади. И ещё он вспоминал, как в детстве его похоть возбуждало изображение на стене некоей девы, кажется, богини. Точнее, влекла его не столько она сама, сколько её полуобнажённый голень.
Заре было скучно и противно всё это слушать, и она никак не могла дождаться того момента, когда несчастные пьяницы наконец захрапят. Если вино обнажает в человеке всё то, что он обычно прячет, то получается их нелюбовь к Тавантисуйю имеет под собой просто любовь к выпивке и грязи. Нет, заговорами здесь и не пахнет, такие люди едва ли станут рисковать собой ради чего бы то ни было.
-- Послушай, Мария, ведь ты не девственница, у тебя когда-то был любовник... а не хочешь ли вспомнить те времена? -- голос Хорхе оторвал её от раздумий.
-- Вспомнить? В каком смысле?
-- В таком... -- ответил Хорхе, бросив на неё многозначительный взгляд.
-- Но ведь ты говорил, что мне с моими оспинами не стоит рассчитывать на успех у мужчин?
-- Вино -- чудодейственный напиток. Оно даже самую некрасивую женщину делает вождёленной. Я уже выпил столько, что хочу тебя -- я уверен, что и ты тоже.
Лицо девушки запылало от гнева, и она постаралась сказать как можно твёрже:
-- Хорхе, я приехала сюда, поклявшись найти способ отомстить за своего любимого! И никогда не дам прикоснуться ко мне кому бы то ни было прежде, чем эта месть свершится! Я искала способа для борьбы, но теперь вижу, что вы мне не помощники.
Хорхе подошёл к ней и обнял её за талию.
-- Послушай, Мария, что скорбеть теперь о мёртвом? Пока мы живы, надо предаваться радостям. Ты уже познала вкус любви, так пей же из бокала, пока смерть не отняла его от твоих уст!
С этими словами он начал снимать с неё платье. Заря ещё пыталась сопротивляться:
-- Нет, нет, я не хочу, я поклялась, я...
-- Оставь стыдливость, церковь всё равно отпустит нам грех.
С ужасом Заря почувствовала, что хотя и старалась пить как можно меньше, от вина она ослабела настолько, что не может сопротивляться, а слов пьяный Хорхе как будто не слышал. Он лишь повторял как заведённый: "Ты уже не девушка, тебе нечего терять"... Поваленная навзничь с задранным подолом она чувствовала, что приближается неизбежное, сейчас он снимет с неё панталоны и...
Наблюдавший за этим Хосе комментировал:
-- Как ни крути, а мужчина рядом с женщинами, что лиса в курятнике. Правда, задрав очередной красотке платье обнаруживаешь именно это, а не что-то большее. Чем-то это похоже на давние уроки геометрии -- две прямые пересекаются в одной точке.