Ветерок ничего не ответил, но взгляд его при этом был направлен куда-то в сторону. Видимо, в глубине души он не принимал объяснений своего отца. Тот продолжил:
-- Я понимаю, что ты не хотел бы в дальнейшем заниматься тем, чем занимаюсь я, и не собираюсь тебя неволить, понимаю, что это бесполезно. Скорее всего ты станешь амаута, однако, на мой взгляд, для амаута тоже необходимо понимать такие вещи. Пойми, у тебя нет причин стыдиться меня. Возможно, потом я смогу удовлетворить твою просьбу о переезде, однако сейчас ты мне нужен здесь. Так сложилось, что только через тебя я могу держать связь.
-- А действительно только через меня?
-- К сожалению, да. Переписка отца с сыном, сколь бы частой она ни была, не вызовет у наместника никаких подозрений, её он, скорее всего, даже вскрывать не прикажет, а вот переписка с кем-то другим неизбежно засветит его.
-- Мне кажется, ты зря подозреваешь наместника. Делать ему больше нечего, кроме как интересоваться чужой перепиской, а кроме того, у тебя есть спецпочта, про которую он ничего не знает.
-- Ветерок, ну я же объяснял тебе уже не раз -- к спецпочте нельзя прибегать часто, она лишь для самых крайних случаев. Потому что если ей пользоваться часто, наместник про неё почти неизбежно пронюхает. Ты и в самом деле считаешь, что я зря его подозреваю? Да я бы первым был счастлив убедиться, что зря, но похоже, всё-таки нет. Неужели ты отказываешься быть моим связным?
-- Ладно, отец. Убедить меня ты не убедил, конечно, но связь через меня поддерживать можешь.
-- Ну вот и ладно. Ты знаешь, что скоро в город прибудут христиане. Я поручил Заре следить за ними, а отчёты она будет передавать через тебя. Конечно, тебе и самому неплохо за ними последить, но я понимаю, что ты учишься и тебе некогда, к тому же тебе всё равно недостаёт наблюдательности. Но если с Зарёй вдруг что-то случится, или вообще в городе случится что-то из ряда вон, то ты обязан сообщить со всеми известными тебе подробностями.
-- Если случится что-то из ряда вон, то ты и без меня всё узнаешь. Об этом непременно напишут в газетах.
-- Во-первых, в газеты вся информация поступает с заметной задержкой, а о несчастном случае, к примеру, там вообще едва ли напишут. К тому же там будет много умолчаний и искажений, а ты всё-таки умеешь передавать информацию более-менее точно.
-- Я не думаю, что может случиться что-то серьёзное. Христиане едут сюда проповедовать, а не убивать.
-- Хорошо, если так, но печальный урок, за который твой прадед заплатил жизнью, нельзя забывать.
-- Ну это когда было.
-- Ты юн, и потому тебе времена прадеда кажутся далёкими, ведь ты и деда едва ли помнишь. А я очень хорошо помню, как отец рассказывал мне о том, как внезапно кончилось его детство, когда он сначала стал сиротою, а потом пришлось пережить Великую Войну. Да и что изменилось с тех времён? Христиане что тогда, что сейчас мечтают уничтожить нашу страну, а Великая Война может повториться.
-- Не знаю, отец. Мне, если честно, не нравится, что их собираются принять так враждебно. Наши амаута ведут себя как ухари, готовые подраться. Конечно, поединки будут словесные, но всё же...
-- Расскажи об этом подробнее.
-- Да нечего тут особо рассказывать. Сначала было на эту тему много разговоров на "Критике христианства", потом наши учителя между собой совещались, кого бы послать на диспут с христианами. Выбрали Кипу.
-- Его? Но ведь ему же только 17!
-- А это они нарочно. Мол, для христиан более унизительно будет потерпеть поражение от юноши, нежели от старца.
-- Ну, если они в нём уверены, то тогда они правы.
-- А мне не нравится, что христиан хотят унизить. Ведь если мы правы, то доказать свою правоту можно и без этого.
-- Смотря перед кем. Для простых тумбесцев будет убедительнее, если наш амаута не просто поставит христиан в тупик, но высмеет их. К тому же я достаточно хорошо знаю христиан, чтобы быть уверенным -- они всё равно первыми полезут в драку, уж чем-чем, а избытком вежливости они не отличаются.
Ветерок поморщился, но опять ничего не ответил.
Неловкую паузу прервал гонец, явившийся с каким-то срочным донесением. Инти вышел и Заря осталась с Ветерком наедине. Ужин был давно съеден, и чтобы хоть чем-то занять себя, Заря глядела на свечу. Заговорить первой она не решалась. Потом Ветерок спросил:
-- Скажи мне, зачем ты согласилась работать у моего отца?
Немного ошарашенная таким вопросом Заря ответила с некоторой запинкой:
-- Ну, он сказал, что это всё очень важно и нужно. И кто-то же должен это делать!