Юноша усмехнулся:
-- Если бы вы, христиане, действительно воскресали бы после того как вас убьют, то мы бы волей-неволей приняли бы вашу веру, потому что тогда ваши войска были бы непобедимы. Но, по-счастью, это не так.
В толпе опять раздались смешки. Брат Томас на некоторое время растерялся. Будучи человеком справедливым, он не мог не признавать, что во всех прозвучавших доводах есть свой резон, в конце концов не зря христианская вера казалась образованным язычникам-эллинам безумием, однако он не был бы богословом, если бы не был уверен, что на всё это есть свои контраргументы. Беда была только в том, что он не мог сейчас их вспомнить, и вообще смертельно устал. "Наверное, я всё-таки плохой богослов", - подумал он про себя.
-- Да что ты споришь с ним, -- сказал отец Андреас по-испански, -- неужели не видишь, что пред тобой не просто язычник, но жрец, специально обученный в университетах колдовства для того, чтобы своей лукавой мудростью отвращать народ от Истины.
-- Пусть даже и так, однако мы должны бороться за каждую душу, -- ответил брат Томас.
-- Есть те, за кого бороться безнадёжно. Я что-то не помню, чтобы обратился хотя бы один языческий жрец.
-- А апостол Павел, бывший фарисей Савл? Вообще если так рассуждать, то надо было признать, что идея обратить этот народ к истинной вере безнадёжна от начала и до конца, и не браться за неё. Думаешь, нашим предшественникам в Древнем Риме было сильно проще?
-- Жрецы распятого, -- сказал Инка, -- если вы и вправду убедились, что обратить наш народ в вашу веру не получится, то вы ещё можете вернуться сегодня на свой корабль. Вашим начальникам я заплачу неустойку.
Отец Андреас хмуро молчал, раздражённый тем, что и Инка понимал всё, о чём они между собой говорили. Брат Томас ответил:
-- Мы видим, что обратить сердца вашего народа к нашей вере будет очень сложно, однако мы, служители Бога, подобны воинам. Воин, идя на битву, не знает, останется ли жив, или падёт в бою, он выполняет приказ своего командира и не имеет права отступить, каким бы трудным ни казалось ему задание. Случается, что ради победы удаётся сделать и невозможное. Знай, Инка, если бы ты даже запретил своему народу народу креститься и проповедовать Евангелие под страхом смерти, мы, христиане, и тогда бы не отступили!
-- Я понял тебя, служитель распятого бога. Не хочу, чтобы ты истолковал мои слова превратно. Советуя вам отплыть, я думал, что вы подобны сеятелям, наткнувшимся на бесплодный камень вместо почвы. Сеятелю можно посоветовать найти место для семян получше, однако воина, выполняющего приказ, отговаривать и впрямь бесполезно, -- брату Томасу показалось, что Инка говорит с некоторой печалью в голосе. Что это? Печаль ли души, погрязшей во грехе и не надеющейся на прощение, или сравнение с воинами так насторожило Тирана, что заставило его увидеть в их словах угрозу своей драгоценнейшей персоне? Но он, не решаясь убить их сейчас в открытую, уже обдумывает как можно сделать это в будущем под каким-нибудь надуманным предлогом или даже просто исподтишка? Надо, ой как надо держать здесь ухо в остро. "Тиран" тем временем продолжил:
-- Вас проводят до дома, где вы будете жить, и расскажут вам, на каком складе лучше брать еду. По вечерам в те дни, когда нет народных собраний и праздников, вы можете произносить перед народом свои проповеди. О порядке этого вы можете договориться с наместником и старейшинами, а сегодня, я полагаю, было сказано уже достаточно.
Поняв, что встреча окончена, монахи вздохнули с облегчением.
Народ уже начал расходиться, однако Асеро не сразу покинул её, а поискав глазами начальника Службы Безопасности, многозначительно кивнул ему, и тот также многозначительно кивнул ему в ответ. Как только на площади стало настолько просторно, чтобы можно было без помех подъехать друг к другу на лошадях, они сблизились. Инка заговорил шёпотом:
-- Слушай, Инти, мне надо поговорить с тобой до отъезда, но так, чтобы этого не могла подслушать ни одна живая душа. Можешь это обеспечить?
-- Разумеется. Мне тоже надо поговорить с тобой наедине, Асеро, однако в доме наместника это сделать невозможно. Да и вообще в городе это затруднительно, как говорят наши враги "У стен есть уши".
-- Даже у стен твоего дворца?
-- Надеюсь, что нет, хотя насчёт его крыши я не уверен. Днём на неё трудно залезть незаметно, а вот ночью -- другое дело. Вот что, Асеро, слушай меня внимательно. Скажи людям наместника, что ты устал, очень нуждаешься в отдыхе, а тем из своих людей, кому доверяешь, скажи, чтобы делали вид, будто ты спишь у себя. Сам же, как только стемнеет, переоденься простым воином, и незаметно выскользни из дворца. В закрытом шлеме и в панцире никто не должен тебя узнать, но на всякий случай следи, чтобы за тобой никто не увязался. Жди меня у Служебных ворот. Всё понял?