-- Я не смею поднять глаза на своего государя и не молю о прощении, ибо знаю -- нет мне прощения. Мой долг был защищать жизнь Первого Инки, а я не сделал этого. Если бы ты был там, ты бы погиб, государь. Я готов принять казнь за свою вину, ибо жизнь в позоре всё равно невыносима.
-- Успокойся, Кондор, -- сказал Асеро как можно мягче, -- Я уверен, что в твоих действиях не было злонамеренности, а твоя оплошность не привела к роковым последствиям, и пострадал от неё в первую очередь ты сам. Лучше расскажи по порядку, что произошло.
-- Да, расскажи нам всё без утайки. Может, вы накануне ели или пили что-нибудь подозрительное? -- Инти уже вошёл в роль следователя.
-- Все воинам, когда они только поступают в охрану, рассказывают историю о том, как белые люди коварно напоили охрану Атауальпы отравленным вином, так что мы всегда помним, чем может обернуться питьё и пища из ненадёжных рук. Нет, мы точно не принимали ничего подозрительного.
-- А чувствовал ты себя на карауле хорошо, в сон тебя не клонило?
-- Нет, не клонило. Нас предыдущая смена предупредила, что этой ночью следует ожидать непрошеных гостей, поэтому я волновался, вглядывался в темноту, вслушивался во все шорохи... Но время шло и никто не являлся, это тревожное ожидание меня, в конце концов истомило. Наверное, под конец я слегка ослабил внимание, уже ждал, когда только нас сменят.
-- А засыпать ты точно не засыпал?
-- Точно. Мне ведь больше не спать, а... отлить хотелось. Вдруг посреди спальни послышался какой-то странный шум.
-- На что он был похож?
-- Скрежет, как будто по каменному полу тащат какую-то тяжёлую мебель. Мы тут же распахнули двери спальни и увидели, что над постелью склонился какой-то человек. Поначалу мы его увидели со спины, он был одет в черный плащ с капюшоном, как монахи или женщины в горных селениях. В одной руке он держал факел, а в другой -- топор, который он занёс над головой. Мы ринулись к нему, чтобы успеть убить его до того как он осуществит свой кровавый замысел, но он обернулся к нам и мы увидели, что это мертвец.
-- И как он выглядел?
-- Как голый скелет без плоти. В темноте блестели белым только кости. Кукурузный Стебель закричал от ужаса и убежал прочь, а у меня ноги перестали меня слушаться, и я не мог двинуться с места. Ну и обмочился со страха, даже до сих пор не высохло, - несчастный впервые поднял глаза, в них блестели слёзы, - даже не знаю, как и зачем мне жить после такого. Ведь я всегда презирал трусов, был уверен, что не дрогну при встрече с любым противником, хотя бы это была сама смерть. Но я лишь бессильно смотрел, как мертвец рубит по телу на кровати. Да, это был лишь валик из свёрнутого одеяла, но я тогда был уверен, что это был ты, государь. Получается, что я дал ему тебя убить, и если меня за это приговорят к смерти, то я даже приму это с радостью, к чему мне жизнь после такого позора?
Асеро присел рядом, приобнял его за плечи, как обнимают детей, когда хотят их утешить, и сказал:
-- Бедный мальчик. Ну успокойся, не кори ты себя так. Я жив, а ты ни в чём не виноват. Кто угодно мог бы оказаться на твоём месте, и наверняка с ним случилось бы то же самое. При виде эдакого и я мог бы обмочиться от страха.
-- Ты?! Но я с детства слышал о тебе как о великом воине, у которого перед врагом ни один мускул на лице никогда не дрогнул. А вот такого, -- Кондор показал на свою мокрую тунику, -- с тобой никак быть не могло.
-- Но я ведь встречал только врагов из плоти и крови, а живые скелеты, по счастью, мне ещё не попадались. Да, неприятно вышло, но презирать тебе себя не за что. Я уверен, что ты храбрый юноша. Сейчас тебя отсюда выпустят, ты переоденешься, поешь, отоспишься и я выпишу тебе бумагу, чтобы тебя на месяц отпустили отдохнуть в деревню к родным.
-- За что мне такая милость?
-- Это не столько милость, сколько необходимость. Тебе надо оправиться как после раны. Хорошо, что твой рассудок уцелел, но нужно, чтобы твоя душа окончательно успокоилась, а то ты так и будешь вздрагивать от каждого громкого звука, а потом корить себя за трусость. Я отнюдь не увольняю тебя со службы. Уверен, что через месяц твоё состояние здоровья позволит тебе её продолжить, хотя тут лучше посоветоваться с лекарями.
-- Ладно, Асеро, я понимаю, что юношу нужно было утешить, но всё-таки вернёмся к нашей истории. Итак, призрак порубал одеяло на кровати и всё?
-- Нет, дальше началось самое страшное. Призрак склонился над ним и прошептал несколько непонятных и зловещих слов.
-- Примерно каких?
-- Что-то вроде: "Ме каго енсупутамадре".
-- Так, призраки у нас, значит, по-испански ругаются, -- с иронией отметил Инти, -- Ты ведь сам испанского не знаешь?