- Может у вас найдётся чашечка чая для меня? – всё так же, мягко улыбаясь, прошу я.
Юноша мотает головой, будто избавляясь от наваждения и подходит к одному из пяти столиков, параллельно отряхивая с камзола белую пыль.
- Разумеется, садитесь, пожалуйста! Чай и пирожное, желаете? С чем предпочитаете? Я бы порекомендовал Вам лимонный пирог или маковые пышки, наше фирменное блюдо – круассан с миндальной крошкой и сливочным кремом, но они уже закончились, я всегда распродаю их в первую же половину дня.
Он суетиться вокруг меня, так откровенно нервничая и болтая без умолку, что я никак не могу унять улыбку на своём лице.
- Меня зовут Джозеф. Джозеф Вьен.
- Что ж, месье де Вьен, дайте мне пожалуйста попробовать Ваш лимонный пирог.
- О, нет, - Джозеф качает головой, - приставке к моей фамилии нет, я не из благородного рода, просто Джозеф Вьен.
Он говорит это так просто, словно он единственный человек во Франции кого не волнует вопрос происхождения. Но почему-то ему я верю. В Джозефе чувствуется столько искренности, сколько я не видела ещё ни в одном человеке. Он взирает на мир с такой открытостью, словно никогда не видел зла.
- А как Ваше имя?
- Моник, Моник де Жарр. – ложь срывается с губ прежде чем я успеваю понять зачем я вообще это делаю.
Наверное потому, что мне хочется находится здесь под тем же именем, под которым я вошла в дом Астора. Сейчас я хочу быть другой, быть лучше, чем я есть на самом деле рядом с мужчиной, которого я даже не знаю.
- Что же, Моник, - он расплывается в улыбке, демонстрируя мне свои идеально ровные, крепкие зубы, - лимонный пирог для Вас.
Он вновь пропадает, а я занимаюсь тем, что разглядываю полупустые полки и остатки лакомств, которые не успели раскупить на этот день. Интересно, какой была бы моя жизнь, родись я дочерью пекаря?
Джозеф ставит передо мной небольшую тарелочку с куском пирога и приносит горячий чайник с двумя чашками. Отправляя кусочек себе в рот, я прикрываю глаза, понимая, почему Моник так восхищалась этой пекарней. Это просто невероятно вкусно. Десерт начинает таясь на языке, передавая всю палитру вкуса: от марципаново-сладкого до лимонно-кислого. Этот тендем рождает просто взрыв чувств в моей голове.
- Вам нравится. – удовлетворенно констатирует Джозеф, следя за моей реакцией.
- Боже, кто это готовит?
- Я сам, - гордо отвечает он, - рецепты не все мои, часть досталась от отца, но я совершенствую их, смешивая новые ингредиенты.
- Это просто невероятно!
Я доедаю всё до последней крошки, чем вызываю его улыбку и предложение ещё одной порции, от которой я, однако, отказываюсь. Мы разговариваем о каких-то пустяках, преимущественно говорит Джозеф, у него миллион историй в запасе и он без остановки вызывает у меня улыбку. Иногда я даже не слежу за ходом его мысли, а только наблюдаю за его активной жестикуляцией и горящими глазами. Они у него карие, становящиеся золотистыми ближе к зрачку, от чего кажутся ещё более солнечными и светящимися, чем они есть на самом деле.
Мне совсем не хочется уходить из этого места и кажется, Джозеф это чувствует.
- Поможете мне с тестом? – неожиданно спрашивает он.
- Я? Но.. – это предложение, которое мне точно не поступило бы ни разу в жизни, не ступи я сегодня на этот порог. – Да, конечно! Почему бы и нет.
Вьен счастливо улыбается, поднимаясь со стула и увлекая меня с собой. За стеной оказывается кухня с несколькими печами, какие-то странные приборы, назначения которых я даже представить не могу.
Мы моем руки и он снимает камзол, оставаясь в одной рубашке с закатанными рукавами. Джозеф уверенно раздаёт мне указание и я как могу точно исполняю их, старательно отмеривая количество нужных ингредиентов то на весах, то стаканом. Смотря на то как он старательно, с любовью возится с тестом, а я засматриваюсь на него, понимая, что передо мной человек, нашедший своё призвание.
С ним тепло. От него исходит такая уверенность, что невольно хочется приблизится к тему, попасть под воздействие его такой светлой, окутывающей ауры. Уверена, что другие люди рядом с ним ощущают примерно то же самое. На уровне не доступном зрению, в таких как Джозеф, мы узнаём истинное счастье. Рядом с ним всё просто и легко, словно не было тягот сегодняшнего дня. Другая жизнь, та, которая ждёт меня за пределами «Дюсер» кажется пустой и бессмысленной.