Дмитрий с трудом оторвался от созерцания прекрасного пейзажа, выбрался, потянулся.
– Здравствуй, радость! Ты где это нашла?
Она чуть кокетливо повела подбородком.
– Я хороша?
– Да жуть какая-то…
– Ты врёшь! – она подозрительно прищурилась.
– Я вру… Ты адски хороша. Даже не знаю, что с этим делать…
– Я нашла это в рюкзаке. Остроушка невероятно предусмотрительная! Там и для тебя есть штучка купальная. Знаешь, что? Я варю какао. Только я не понимаю как добыть оттуда молоко, – она показала на банку сгущёнки, стоящую на пеньке. – Она железная и твёрдая со всех сторон!
Дмитрий хмыкнул, заинтересованно подошёл к костерку. Кей как-то умудрилась его реанимировать, накидала щепочек, сухой травы и прочей горючей мелочёвки. Даже шишек из-под сосен натаскала.
– Ещё у меня не получается ломать толстые палки. Сил не хватает…
– Да, надо будет нам с тобой физподготовкой заняться. Думаю, подкачаться вполне реально, почему нет… А ломать хворост можно так, смотри… – он положил длинную толстую ветку концом на брёвнышко, ударил ногой. – Вот, готово. Всё полегче, чем руками. А можно их вообще не ломать, просто кидаешь серединой на огонь, сама перегорит, получится две. Но топорик бы, конечно, не помешал. Кстати…
Он вернулся к палатке, вытянул из-под тента рюкзак, порылся в нём. Ленка, конечно, была ужасно предусмотрительной. Но топора не было. Зато нашёлся небольшой ножик – обычный складной.
«Отлично! А то был бы номер… “Мы, все трое, страшно любим ананасы…”». Он непроизвольно улыбнулся.
Вернулся к пеньку-столику, раскрыл нож, приставил остриём к банке со сгущёнкой. Ударом ладони пробил, четырьмя ловкими движениями вскрыл, поддел крышку кончиком ножа, отогнул.
– Ну вот. Готово.
Кей смотрела со смесью восхищения и уважения. Дмитрия это немного смущало: в самом деле, ерунда какая – банку открыть… Но было приятно.
Он взял её ладонь в свою, как будто здоровался.
– Сожми изо всех сил! – Не слишком впечатлённый, поморщился. – Н-да. Кисти тоже тренировать будем. Смотри. Как нечего делать будет, берёшь каменюку какую-нибудь, потяжелей. Вот, например. Одной рукой. Пальцами вцепляешься, чтобы не выскальзывала. И осторожно крутишь вот так: вправо, влево. Сопротивляешься… Руки меняешь, как устанут. Ну и без фанатизма, понемножку. Через недельку, глядишь, уже и результат заметен будет. А с ножом пока поаккуратней, нужна крепкая рука, а то пораниться недолго. – Он присел у котелка. – Ну что, какао, говоришь?..
***
Несколько часов прошло в восхитительном ничегонеделанье и дуракавалянии. Солнце жарило как в последний раз, но лёгкий ветерок с бескрайних водных далей нёс чудную свежую прохладу. Морской воздух смешивался с дымком и смолистым запахом нагретых сосен в изумительный густой коктейль. Редкие крики пролетающих чаек, потрескивание углей в костре, лёгкий плеск и шуршание набегающей на отмель воды, шум зелёных крон… День был просто фантастическим, не хотелось думать ни о каких проблемах, погонях, загадочных взломщиках…
Они немного позагорали, расстелив на траве плед, но Дмитрий, к счастью, вовремя сообразил, что если не принять мер, к вечеру непривычная Кей превратится в пылающий уголёк. Он заставил её накинуть рубашку, а из отстёгивающейся москитной сетки со входа в палатку соорудить нечто вроде юбки.
Комары и мошка не донимали, и Дмитрий открыл в палатке все клапана и окна, устроив сквознячок. Теперь можно было укрыться от неумолимого светила и не превратиться при этом в печёное яблоко.
Когда воздух совсем прогрелся, они всё-таки полезли купаться. Вода манила Кей, несмотря на вчерашний её неудачный опыт, а Дмитрий это дело вообще обожал.
Дно песчаной бухточки было ровным и пологим, настоящая глубина начиналась лишь метрах в десяти от берега. Дмитрию пришлось забраться подальше, чтобы всласть наныряться.
Вода, сначала казавшаяся прохладной, теперь не хотела отпускать.
Кей забавно волновалась, когда он заплывал слишком уж далеко, и в конце концов потребовала, чтобы он её тоже научил плавать.