– А с кем ты должна ночевать, с ним? Может, и дашь ему, когда он вырастет?
Галя покраснела. Андрей вздохнул:
– Хватит ругаться. Давай поищем... нашего сына. Куда он мог уйти?
– Откуда я знаю? – расплакалась Галя. – Куда угодно. Времени вон сколько ушло...
– Но он у нас тоже не Синдбад-мореход. И сапог-скороходов у него нет. Спросим, может, видел кто.
– А если не видел?
– Не мог он уйти далеко, – резко бросил Андрей. – Найдется!
Он направился к калитке, Галя шла рядом, всхлипывая и вытирая глаза. Куров раздраженно покосился на жену. Курица курицей. Да еще истеричка. Что он в ней нашел? Подумаешь, пацан сбежал. Нового родит – невелика затея. У нее от пропавшего сына жизнь не рухнет. В отличие от его собственной жизни. Проклятие!
Андрей остановился на улице.
– Знаешь что? Давай разойдемся в разные стороны. Так быстрее будет.
Вместо ответа женщина всхлипнула и вытерла слезы.
– Да найдем мы его, найдем, – с досадой прикрикнул на жену Андрей и твердо добавил: – А найдем – накажем! Чтобы впредь неповадно было!
Галя покорно направилась вправо. Андрей свернул влево. Он шел по улице, внимательно осматриваясь. По-хорошему спрятаться здесь было негде. Не пойдет же пацан прятаться в чужом доме! Судя по тому, что вчера творилось на футбольном поле, настоящих друзей, таких, к которым можно попроситься переночевать, у Вани не было. Так что отсидеться ему негде. В придорожных кустах – глупо и холодно. А заброшенных домов и сараев в поле видимости не наблюдалось.
Раздражение нарастало. Андрей почти свирепо раздвигал придорожный бурьян, дергал ветки, нависающие над дорогой, заглядывал в чужие дворы через забор. Но все безрезультатно. Беглеца здесь не было.
И вдруг улица закончилась. Заборы обрывались, открывая выход на поле. До самого горизонта тянулась унылая пустынная равнина. Нет, если где и прятаться, то не здесь. Это и называется закон подлости! Если думаешь, что все идет хорошо, значит, ты просто чего-то не заметил! Андрей осмотрелся еще раз и только теперь обратил внимание на цепочку темных следов на росе за своей спиной. Своих следов. Это значит, что ночью здесь никто не ходил.
Отчаяние накрыло Курова. Надо же было так сглупить! Но кто знал, что этот паршивец настолько привязан к матери?!
Куров вытащил мобильный телефон и несколько минут смотрел на темный экран. Делать, однако, нечего. Надо звонить. Он набрал номер и нехотя поднес телефон к уху. После каждого длинного гудка Андрей переводил дыхание и думал, не дать ли отбой. Но вот в трубке прозвучало сонное «алло», и Куров помимо воли улыбнулся чуть охрипшему женскому голосу.
– Алло. Привет.
– Случилось что-то? – без предисловий спросила невидимая собеседница.
Андрей кивнул, не сообразив, что жесты по телефону не видны.
– Что случилось, Куров? – повысила голос женщина.
– Конец нашим планам, – произнес мужчина. – Этот гаденыш сбежал.
После долгой паузы женщина сказала, обращаясь даже не к Андрею, а к самой себе:
– Правду говорят, человек предчувствует свою погибель.
– Да ничего он не предчувствует! – взорвался Куров. – Просто это не нормальный ребенок, а психованный неуправляемый мерзавец! Пороть его было некому.
– Успокойся, Андрей, – проговорила женщина.
– Я спокоен, – ответил Андрей, хотя его нервный голос свидетельствовал об обратном. – Сейчас пойду его искать. Куда он денется, этот сопляк! Ты бы видела: он от своей мамки ни на шаг, все за ее юбку держится. Соскучится, сам прибежит как миленький!
– Послушай, Куров, – осторожно проговорила женщина, – ты ведь помнишь, что ребенок – это твоя проблема и ты взялся ее решить. И если этот ребенок исчез, то, может быть, ты поищешь другого, а?
– Я не собираюсь искать другого ребенка! – рявкнул Куров в трубку. – Я найду именно этого ребенка и заставлю делать то, что мне нужно. И точка! Я от него мокрого места не оставлю, как только он появится, я ему покажу, как родного отца не слушаться!
– Когда это будет? – сухо спросила женщина.
– Что значит когда? – Куров орал в трубку, забыв обо всякой осторожности. – Скоро! Я помню, что должен сделать, и не надо меня тыкать носом в лужу, как щенка, ясно?
– Мне ясно только одно, – спокойно возразила женщина, – что ты не можешь сделать то, за что тебе уже заплатили.
– Могу! – прорычал Куров. – И не надо напоминать мне каждую секунду о деньгах. Я не склеротик и не маразматик! – Он со злостью отключил телефон и только тогда понял, что говорил слишком громко.
Андрей вытер вспотевший лоб и быстро осмотрелся по сторонам. Слава богу! Улица еще спала. Подслушивать было некому. Куров постоял еще пару минут, бездумно глядя в утреннее серое небо, а потом медленно направился к дому.
Уже подходя к калитке, Куров увидел Галю. И – о, счастье! – она была не одна. Сбоку, норовя шмыгнуть в придорожные кусты, плелся Ваня. Но Галя крепко держала его за руку. Стоило мальчику немного замедлить шаг, как она дергала его за руку и что-то говорила. Андрей усмехнулся. Ну что он говорил? От маминой юбки дальше чем на два шага мы не отходим.
Куров открыл калитку и остановился, поджидая беглеца. Ваня, увидев отца, насупился, опустил голову и снова попробовал вырваться. Галя только крепче сжала руку сына.
– Где был наш великий путешественник? – не удержался от насмешки Куров.
– Андрей, пожалуйста, не ругай его, – устало попросила Галя.
– Ладно, не буду. Только ради тебя. – Он и вправду начал жалеть свою жену, которая могла быть очень даже привлекательной женщиной... в те редкие минуты, когда не думала о своем ненаглядном эгоисте Ванечке. – Так где провел ночь наш наследник?
– На складе сена, в коровнике.
– Самое место! – фыркнул Андрей, пропуская во двор жену и сына.
В полном молчании они подошли к крыльцу. Куров, как конвоир, шел последним. Но когда Галя на мгновение выпустила руку сына, чтобы достать из кармана ключ, Андрей тут же крепко схватил мальчика за плечо. Пока Галя возилась с замком, Куров наклонился к ребенку, повернул его голову к себе и заговорил:
– Вот что я тебе скажу, мой дорогой. Раз обещал матери – наказывать и ругать тебя не буду. Хотя стоило бы. Тебе на меня наплевать – ладно. Ты меня не знаешь, я для тебя чужой. Но ты о матери подумай, как она волновалась, когда ты пропал. Что с ней будет, если с тобой что-нибудь случится. Мы с тобой обязаны о ней заботиться. – Слова неправды горчили во рту, но Куров знал, что должен все это сказать. Потому что это именно те слова, которые говорят настоящие отцы своим настоящим сыновьям. – Так вот. Еще одна такая выходка – и я сам отведу тебя на коровник. Всю жизнь будешь там ночевать. Ясно?
Ваня опустил голову. При желании это можно было принять за утвердительный кивок. Андрей решил, что это он и был. Такие упрямцы капитулируют не сразу, зато навсегда.
Дверь со скрипом открылась, Андрей подтолкнул Ваню в дом. Галя потрепала его по голове: мол, все в порядке, сынок, не переживай, я больше не злюсь. Андрей вздохнул. Эта женщина неисправима, честное слово!
– Ты идешь?
– Извини, Галь, я пока тут посижу... пару минут. Остыну, успокоюсь. А то не выдержу – опять орать на него начну. Он хоть извинился?
По лицу Гали было ясно, что слово «извини» напрочь отсутствует в Ванином словаре.
– Иди уж, – проворчал Куров. – Дай остыть отцовскому гневу.
Галя устало улыбнулась и ушла в дом. Куров сел на крыльцо. Нет, с этим надо что-то делать. Во-первых, он жалеет Галю, а это никуда не годится. Так из жалости он может черт знает чего ей наобещать! Во-вторых, ребенок, похоже, совсем невменяемый. Второй день он от него связного предложения не услышал. Может, он в самом деле дурачок? В-третьих... Впрочем, хватит и двух причин.
Куров отошел в дальний угол сада и вновь достал телефон.
– Алло, это снова я. Нашелся пацан, как я и говорил, – заговорил он в таком темпе, что собеседник не смог бы вставить и слова даже при очень большом желании. – Но ты права. Нам надо искать другого ребенка. Этот совсем неуправляемый. Злой, тупой, волчонок, а не человек. С ним невозможно работать, мне все время хочется его придушить.