Так немудрено было некоторым вещам и особенно живописи и попортиться. Могла появиться плесень и самое страшное — шашель. Для того чтобы сохранить вещи, нужны деньги. И все же из того малого, чем располагало наше государство в то время, выделялись средства прямым назначением на консервацию вашего фонда… — и не только тогда…
Это была забота многих людей… Специалисты Оружейной палаты, реставрационные мастерские под руководством нашего знаменитого Игоря Эммануиловича Грабаря… Он всем этим руководил по прямому указанию Владимира Ильича Ленина…
— А не расскажете ли вы, где все это находилось во время последней войны? Здесь, в Кремле?
Николай Никитович Захаров не любит говорить о себе. К хранению ценностей Оружейной палаты и румынского фонда во время Великой Отечественной войны он имеет непосредственное, прямое отношение.
Экскурсии в Оружейную палату проводились и до войны. Люди собирались, как и сейчас, в Александровском саду, у Боровицких ворот. В выходной день 22 июня 1941 года Николай Никитович пришел на работу вместе со своими сотрудниками как обычно — в восемь тридцать, за час до начала экскурсии. По существовавшему порядку ключи от палаты находились у дежурного офицера, и тот, вручая их Захарову, передал распоряжение коменданта Кремля — экскурсии на 22 июня отменяются. Об этом необходимо объявить собравшимся посетителям. У Боровицких ворот стояло человек четыреста. Услышав сообщение Захарова, они молча разошлись. Ушла домой и группа сотрудников, пришедших продолжать работу над готовившимся тогда научным трудом «Оружейная палата». Остались только его помощники. Захаров ходил в тревожном ожидании по залам среди витрин, посматривал. как установлены леса в вестибюле, — с конца 40-го года он готовил Оружейную к предстоящему ремонту, потолки были уже затянуты марлей, стояла готовая тара для упаковки ценностей… Без четверти двенадцать из «тарелки», установленной в восьмигранном зале первого этажа, прозвучали позывные, а затем неоднократные объявления о предстоящем правительственном сообщении. Захаров позвал всех к радиоточке. В двенадцать часов В. М. Молотов объявил о вероломном нападении гитлеровской Германии на Советский Союз и о том, что вместе с ней советские города и села атакуют румынская и финская армии…
Захарова вызвал к себе комендант Московского Кремля Николай Кириллович Спиридонов.
— Началась война, — сказал он, — нужно сохранить в этих условиях ценности Кремля и Оружейной палаты.
Николай Никитович Захаров составил свой личный план незамедлительно. Он был одобрен комендантом, и коллектив Оружейной палаты приступил к делу. Прежде всего нужно было упаковать вещи и рассредоточить их в защищенных от возможной бомбежки местах.
К вечеру 29 июня 1941 года все экспонаты были упакованы. А еще утром заместитель Спиридонова Косынкин сообщил Захарову новое распоряжение — упакованные ценности необходимо вывезти из Кремля…
Вернувшись, Захаров доложил Косынкину, что состав подан, вагоны годятся.
С вечера 29 июня до четырнадцати часов 30 июня ценности Оружейной палаты были погружены в вагоны. Захаров еще не знал, что же будет дальше. Его снова пригласил Косынкин.
— Вот что, Захаров, вам придется ехать с вещами…
— На сколько?
— Может, дня на три, ну на четыре…
— Брать собой чемоданчик, смену одежды?..
— Да… А вообще зайдите к Спиридонову.
Перед разговором со Спиридоновым Захаров подумал, что раз Косынкин говорит о трех-четырех днях, значит, ему придется сопровождать эшелон до места назначения, а потом — обратно. Но Спиридонов уточнил:
— Будьте там, пока война кончится. Возьмите с собой необходимых сотрудников, подберите кого надо… Дайте мне список… Через полтора часа отправление.
Захаров тут же в приемной составил список. Ну кого взять? Конечно, Баянова, своего единственного заместителя по хозяйственной части, сотрудников Ефимова, Валуева, Гордеева, Владимирову и Кирильцеву. Спиридонов утвердил список. Захаров» пришел в Оружейную палату, собрал всех, объявил:
— Времени на сборы мало. Через полтора часа уезжаем в далекую и длительную командировку.
Самому Захарову не было дано и этих полутора часов. После 22 июня он заехал домой только на двадцать минут. В доме на 1-й Мещанской ждала встревоженная жена, у нее на руках двое девочек: одной три года, а второй три месяца…
«Поезд особого назначения» шел на восток. Навстречу мчались военные эшелоны с войсками и вооружением. Приходилось подолгу стоять на станциях, пропускать составы на фронт. Тяжело было на душе у Захарова, тяжело и тревожно. С одной стороны, такая громадная ответственность — быть доверенным лицом государства за сохранность одного из ценнейших собраний человечества, а с другой — все едут на фронт, а он в противоположную сторону, в глубокий тыл…
Город в глубоком тылу не ожидал прибытия специального груза. Все здесь были заняты заботами об отправке на фронт мобилизованных резервистов, о перестройке промышленности и всего хозяйства на военный лад. У Захарова был документ, который помог найти подходящее для привезенных ценностей помещение и разгрузить все вагоны за одну ночь. В надежное хранилище, под охрану были поставлены и сорок ящиков с румынским фондом. А через три дня по новому адресу Оружейной палаты на имя Захарова стали поступать новые грузы из Москвы. Прибыло собрание редчайших книг из библиотеки Оружейной палаты, предметы, хранившиеся в соборах Кремля, ценные древние иконы, старинные русские одежды, церковная утварь, знамена Российской империи. Отдельным, особым грузом прибыло на имя Захарова на хранение знамя Парижской коммуны.
Небольшой коллектив москвичей приступил к распаковке ящиков, проверял, в каком состоянии находятся вещи. 5 сентября 1941 года комендант Московского Кремля Спиридонов получил подробную докладную записку. Захаров сообщал, как все устроилось на новом месте, писал о том, что необходимо предпринять для обеспечения сохранности вывезенных из Москвы ценностей. «Кроме того, — писал Захаров, — прошу Вашего распоряжения о создании комиссии для вскрытия ящиков с румынскими ценностями. Основанием для вскрытия ящиков является:
1. Необходимость узнать, что хранится в отдельных ящиках.
2. Ветхое состояние ящиков; некоторые из них следует отремонтировать, а некоторые изъять (заражены шашелем).
Примечание:
а) Вскрытие ящиков производить в присутствии не менее трех членов комиссии;
б) вскрытие ящиков с ценностями необходимо фиксировать в актовой книге и скрепить подписями членов комиссии».
Вспомним: все это происходило в те дни, когда немецкие полчища рвались к Москве, а румынские войска на южном фланге огромного фронта осаждали героически обороняющуюся Одессу…
— Вы об этом ведь знали, — сказал Аргези Николаю Никитовичу Захарову. — Ведь вы не могли не знать… С каким чувством работали вы в те дни, избавляя от шашеля румынские картины?
— Мы спасали достояние народа, — ответил Захаров. — Мы, небольшая группа советских людей, воспитанных нашей партией в духе глубокого интернационализма и уважения к труду и духовным ценностям других народов, старались сохранить эти ценности румынского народа… Мы были уверены, что фашисты потерпят крах, а румынский народ будет благодарен нам, не нам лично, конечно, не нашему маленькому коллективу, а нашему народу, мы ведь капелька нашего народа…