— Институт занимается исследованием паранормальных способностей человека и курируется психологическим и военно-разведывательным сообществом, но мы работаем неофициально. Мы не подчиняемся ни правительству, ни Аллиете, и находимся вне рамок чьей-либо юрисдикции. Это понятно?
— Тогда кто курирует институт? — спросил Михаил.
— Для тебя и меня его курирует ряд ИИ-агентов, роботов, которые действуют от лица неизвестного нам заказчика. И я настоятельно рекомендую тебе не копать в эту сторону. Это первое правило, которое нужно запомнить. Окей?
— Разве ИИ-агенты не подчиняются только правительству и Аллиете, работающей в интересах общества?
— Ты уже копаешь — шутливо заметил Мэт. — Но я отвечу, чтобы тебя не мучили догадки. Как я тебе говорил при первой встрече, есть работа, которую не могут выполнять ни люди, ни ИИ-агенты. Это связано с конфликтами личных интересов людей и конфликтами алгоритмов Аллиеты. Для такой работы есть люди вне системы и ИИ-агенты, которые могут работать в обход некоторых правил. В конечном счёте, мы все работаем в интересах человечества, как бы не громко это звучало. Так что на этот счёт можешь не беспокоиться — ничего преступного мы здесь не делаем.
— Но зачем тогда такая секретность
— Видишь ли, не все действия имеют предсказуемые последствия. Мы работаем в области непредсказуемых результатов с высокой степенью риска. Протоколы EGT (Этические руководящие принципы для искусственного интеллекта) имеют некоторые ограничения, которые не позволяют проводить такие исследования. С другой стороны, если технологии просочатся в общество трансгуманистов, это может привести к непредсказуемым рискам, а правительство такое вообще запретит, не говоря уже о научном сообществе и органах контроля искусственного интеллекта. Уже не говоря о разных профсоюзах — сплошной ужас. Однако перспективы и возможности, которые открываются в случае успеха, покрывают все риски и возможные разногласия. Поэтому мы здесь.
— Но что тут такого происходит?
— Да, я всё издалека. Видишь ли, если я выложу тебе всё, ты точно сойдёшь с ума — с восторженными интонациями начал Мэт, и Михаил сразу вспомнил первую встречу. Безумный учёный — подумал он тогда и сейчас Мэт снова предстал перед ним в той же ипостаси.
— Видишь ли, всё, что нас окружает, не совсем реально. Материя — это не твёрдое вещество, а колеблющиеся энергетические решётки. Всё состоит из энергии, которая кажется материей из-за плотности и частоты этих решёток.
— Понятно, но пока ничего удивительного.
— Хорошо. Энергия создаёт и поддерживает структуру Вселенной, проецируя голограмму, которую мы воспринимаем как реальность. Всё связано и передаёт информацию с бесконечной скоростью, вне классических представлений о пространстве и времени. — Мэтью сделал паузу.
Михаил понял, о чём речь, но оставался в поиске большего понимания. Мэтью продолжил:
— Энергия хранит и восстанавливает все элементы Вселенной, следуя определённому смыслу и обеспечивая эволюцию.
— Как это касается нас? — Михаил с нетерпением ждал разъяснений.
— Неужели у тебя нет вопросов непосредственно по теории? — Подумай. Это важно.
Михаил ещё раз подумал и спросил, то, что действительно было не понятно:
— Что значит, что Вселенная проецирует голограмму?
— Хороший и важный вопрос для дальнейшей работы. Реальность, на самом деле, является неким образом, созданным нашими органами чувств и сознанием. Это похоже на голограмму, она не отражает истинной природы вещей, большая часть явлений остаётся для нас не осязаемыми и невидимыми. В физике есть концепция, что вся информация о Вселенной закодирована на поверхности и "проецируется" внутрь, чтобы создать тот мир, который мы видим. Таким образом, это не значит, что мир не существует, а скорее, что его восприятие и наша реальность — это результат того, как информация о Вселенной "проецируется" в наше сознание.
— Мы пытаемся заглянуть за грань восприятия? — попытался угадать Михаил.
— Нет, круче. Мы можем сами создавать реальность. Но не как в фильмах, ты не будешь гнуть ложки или читать мысли. Ты сможешь делать кое-что покруче.
— Хах! Что может быть круче? Всегда мечтал читать мысли, — поддержал шутливый тон Михаил.
— Подожди. Придётся немного углубиться в теорию, чтобы понять суть.
—Чтобы создать голограмму, энергия должна взаимодействовать с неподвижной энергией. Когда энергия движется и сталкивается с неподвижной энергией, возникает интерференция. Это взаимодействие создаёт «картину», которую можно воспринимать. В нашем случае система в покое — это наша нервная система, которая сосредоточена в мозге. Меняя структуру энергии, создаваемой нашим мозгом, мы можем менять восприятие реальности. Круто, да? — сказал Мэт. Михаил, однако, не сразу понял, о чём речь.
Мэт продолжил:
— Наш разум — это тоже голограмма, которая настроена на голограмму Вселенной. Мы обмениваемся энергией с Вселенной, и это даёт нам сознание. Когда энергия проходит через поля, создаваемые нашим мозгом и органами чувств, голографические изображения «проецируются» на эти поля. Мы видим свет, слышим звуки и чувствуем запахи, потому что наш мозг и органы чувств способны «считывать» эту информацию. Так понятней?
— Да, но это всего лишь считывание. Мы ничего не меняем. Как я понял, можно перенастроить приёмник и услышать то, чего раньше не слышал, или услышать старые звуки по-новому, но не создать их. — возразил Михаил.
— Верно подмечено, но я немного забежал вперёд. Правое полушарие мозга действует как первичный рецептор для восприятия этой голографической информации. Оно работает нелинейно и невербально. Левое полушарие, в свою очередь, помогает обработать эти данные, превращая их в дискретную, двумерную форму. Но фишка в том, что это работает в обе стороны. Мы не только можем считывать данные окружающей среды, но и передавать их обратно, кодируя реальность.
— Т.е. я могу загадать себе торт к чаю, и он появится? — пошутил Михаил.
— И да, и нет, — ответил Мэтью, не восприняв скепсиса. — Память и обработка информации происходят не в самом мозге, а в электромагнитном поле, которое он создаёт. Это поле — контейнер для данных, а мозг хранит только индексы, чтобы к ним обратиться. Поэтому мы не можем точно вспомнить каждое слово, но всегда можем найти нужную информацию, если знаем, как подойти к ней. Через гипноз, например, можно вспомнить детали событий, как бы давно они не произошли.
— Интересно, но всё равно не понятно, — сказал Михаил, продолжая слушать.
— Кроме того, процесс сознания связан с этим полем. Мы не только воспринимаем информацию, но и можем её изменять, передавая обратно в поле. Мозг — не только приёмник, но и передатчик данных, создающий реальность вокруг нас. Если ты вообразишь торт, он будет существовать не как физический объект, а как образ в твоей памяти. То есть вне твоего сознания, в «банке памяти». И, кстати, я могу даже попробовать его, если ты поделишься со мной ссылкой, — улыбнулся Мэтью.
— Это реально, уже есть доказательства? — спросил Михаил, всё ещё не веря в услышанное.
— Да, — ответил Мэтью. — Вильям Макдугалл проводил эксперименты с крысами ещё два века назад. Он заставлял их искать выход из лабиринта. Первое поколение делало около двухсот ошибок, но с каждым новым поколением количество ошибок снижалось. Макдугалл предположил, что крысы передают опыт на генетическом уровне. Позже его последователи провели тот же эксперимент с крысятами из разных лабораторий, не связанных с предыдущими, и результаты были те же — складывалось впечатление, что крысы уже знали, как пройти лабиринт. Мы повторили этот опыт с крысами, а затем пошли дальше, работая с людьми.
— Это и правда впечатляет, — сказал Михаил. — Т.е. существует коллективный разум?
— Это не просто коллективный разум, — ответил Мэтью. — Это вселенская библиотека, к которой обращается всё живое, а возможно, даже не живое. Она содержит всё, что существовало или существует, включая мысли всех живых существ всех времён. Нужно лишь знать адреса ячеек. Так как память — это заполнение этих ячеек сознанием, то зная ключ к ячейке, можно менять реальность. Но, честно говоря, мы ещё не зашли так далеко. Наша задача проще.
— Ух, — Михаил перевел дух. Ему было трудно продолжать. Всё это было слишком отличным от того, что он знал и во что верил. Слишком много следствий, но больше вопросов, чем ответов. Мэтью молчал, давая время всё обдумать.