Повзрослев, Михаил определился со своим родом деятельности, но уже избегал каких-либо отношений, насытившись их поверхностностью. Даже роботы-проститутки вызывали в нем больший интерес, чем разовые отношения, которые легко было найти через приложения знакомств. Его верным спутником по жизни, словно сестра, с самого детства была София, которая оберегала его от чувства одиночества и защищала границы его личной самооценки, так что многие кризисы личности он просто миновал, не заметив. Ему было 35, но где-то глубоко он чувствовал себя уже одиноким стариком, коротающим свои последние дни с верным и всегда услужливым ИИ, всегда оправдывающим его капризы и завышенные ожидания.
Он ударился в философию, скрывая свою внутреннюю пустоту, что шаг за шагом подкрадывалась к нему со спины. Его догоняла его собственная тень, и как бы быстро он не бежал и каких бы иллюзий не строил, она была все ближе и ближе.
Дальше Михаил увидел свое гипотетическое будущее. Жизнь постепенно начала превращаться в дофаминовую гонку. Развлечения, впечатления, статус — все, чтобы чувствовать себя счастливым, без ответных обязательств и сложностей. Со временем у него даже появится настоящая профессия, потому что планка будет все расти и расти, и лимита в 100 Гейт не будет достаточно. Он станет ИИ-гонщиком-наркоманом, гоняющимся за бонусами, забыв о смысле игры и приняв их за самоцель.
Вся его жизнь — просто бессмыслица. Михаил резко открыл глаза. Музыка всё ещё звучала, но тело было охвачено паникой. Он чувствовал — рядом тень. Невидимая, холодная, медленно приближающаяся.
Её имя было Смерть. Человек без смысла — уже мертвец. Сердце билось в груди с такой силой, что казалось, оно вот-вот разорвётся. Он усилием воли повернул голову к Лилит. Её лицо казалось неподвижной маской. В глазах отражалась пустая, но заботливая улыбка.
Пустая улыбка заговорила:
— С пробуждением, Михаил. Вы закончили. Доступ к загрузке открыт. Мы всегда будем рядом, даже если вам покажется, что вы один. Сеанс окончен.
Михаил ещё некоторое время лежал, приходя в себя. Сердцебиение нормализовалось. Тень растворилась в глубинах его эго.
Он поднялся, молча переоделся и, не оглядываясь, как можно быстрее, покинул кабинет.
Лилит проводила его взглядом — чарующим, искусственным, но оттого не менее трогающим.
Глава 3. Пробуждение
Утро началось необычно. Накануне Михаил отправил своё резюме более чем по двумстам вакансиям, это все что было, и уже получил пару приглашений на собеседования. София поражалась его напору и даже похвалила за целеустремленность, но Михаил ответил холодно. Он до конца не знал, как относиться к ней: с одной стороны — она была ему чем-то вроде сестры, с другой — это был лишь образ, созданный системой. Стоит ли продолжать вкладываться в общение с ней, если её "забота" так и останется виртуальной?
Ему предстоял насыщенный день, и он хотел поскорее начать его. Михаила окрыляло чувство приближения к какой-то истине, которая будто открылась ему накануне. Он жаждал настоящей жизни и решил начать с поиска реальной работы — любой, лишь бы не искусственной.
София, как всегда, приготовила завтрак. Михаил привёл себя в порядок и уже направлялся к выходу, когда вдруг понял, что не может сфокусировать взгляд ни на одном предмете. «Проблема с линзами?» — мелькнула мысль.
Он аккуратно протёр глаза. Всё происходящее казалось замедленным — словно он смотрел на себя в замедленной съёмке. Его движения были больше похожи на попытку удержаться за сцену, которую нужно доснять до конца. Михаил всмотрелся в свои руки, но линии на ладонях расплывались. Он снял линзы — и вдруг понял: это не помогает. Тогда пришло понимание: он спит. Мысль выбила его из колеи — и он проснулся.
Продолжая утренний ритуал проснувшись заново, Михаил пристально всматривался в своё отражение. Внезапно взгляд зацепился за странные замедления и ускорения движения — как будто реальность перешла в другой режим. Таблетки? Но ведь вчера такого не было… Чтобы убедиться, он стал размахивать руками перед зеркалом. Ладони оставляли за собой туманный шлейф, будто мазки гуаши, растворяющиеся в воздухе — пастельный след, не принадлежащий ни свету, ни материи.
Снова сплю, — мелькнула мысль, как будто нужно было просто привыкнуть к этому факту. Попробовал проснуться: лёгкий укол боли от щипка, вдох — запах омлета. Но ведь и во сне возможны запахи… Проверка даты, времени, новости от Софии — всё казалось в порядке, опоздания на собеседование не намечалось, но ощущение дезориентации не отступало.
Повторил утренние действия уже с осторожностью, скользя вниманием по новостной ленте, вполголоса обсуждая посты с Софией. На выходе из дома — глоток прохладного воздуха. Такси, как обычно, должно было ждать на парковке, но его не оказалось. Вдоль аллеи промелькнула бегущая фигура. Неожиданная мысль: а если за ним бежит Зверь? Как в ответ на внутренний сигнал, из-за кустов выскочил огромный лохматый пёс с перекошенной мордой и яростным напором. Человек продолжал бежать, не оборачиваясь, а преследователю будто что-то мешало сократить дистанцию.
В голове Михаила прозвучал голос Софии: «Проснись, проснись, мы опоздаем!» Однако, как ни пытался, он не мог «проснуться» и оставался в этом удивительно реалистичном сне, чувствуя, как София мягко тормошит его за плечо. Его губы онемели, и попытки заговорить оборачивались лишь невнятным бормотанием.
— Я умер? Кома? Летаргический сон? — паника охватила его, затем сменилась ужасом. Он проснулся, тяжело дыша, с онемевшим телом. Рот оказался полон слюны, как у того пса во сне, и Михаил сглотнул её, осознав связь.
София стояла рядом. Её облик казался менее «живым» и естественным, чем у Лилит — скорее привычным, почти бытовым. Внешность соответствовала моделям второго поколения: упрощённая пластика, мультяшная мимика, намеренно лишённая фотореализма. Такой дизайн был выбран не случайно — он помогал обойти эффект зловещей долины: психологический дискомфорт, возникающий при восприятии почти человеческого, но всё ещё неестественного облика. Границу между «живым» и «искусственным» старались не размывать, чтобы не вызывать отторжения. И всё же за годы её образ в сознании Михаила слился с образом матери. Как та выглядела на самом деле? Фотографии остались в старых аккаунтах, но когда он просматривал их в последний раз?
— Почему ты не просыпаешься? Тебе снился кошмар? — встревоженно спросила София, на её лице отразилась гиперболизированная мимика, свойственная ИИ второго поколения. Михаил задумался: как это повлияло на его восприятие мимики живых людей? Естественная, не яркая мимика казалась ему не выразительной, сухой и отчужденной. Опредленно это нельзя было считать нормальным.
— Да, мне снился странный сон, — ответил он, вспоминая сны во сне. — Было ужасно, будто я умер и не мог проснуться.
— О нет! Ты ещё, вероятно, спишь, — укоризненно сказала София, и её облик плавно трансформировался в молодую версию его матери — жизнерадостную, романтичную девушку в летящем платье. Мать любила шумные компании, свободный дух, жизнь, полную приключений — всё, что не совместимо с сидением дома и воспитанием сына.
Он с ужасом распахнул глаза. Перед кроватью стояла София, с привычной, неподвижной улыбкой, застывшей на лице-маске. Щипать себя, проверять мировые события, ощупывать запахи — всё казалось бессмысленным. Если запутаться в петле снов достаточно глубоко, разве есть разница между сном и явью?
— Михаил, просыпайся! Вставай давай ленивая ты жопа! — её голос напоминал шутливый упрек, и он улыбнулся.
— Ого, София, это что-то новенькое, — усмехнулся Михаил и посмотрел на время, решив не тратить больше ни секунды на сомнения. Такси уже ждало у входа. Бегун, которого он видел во сне, снова промчался мимо. Михаил, проверяя реальность, вообразил, что его догоняет красивая девушка, но ничего не произошло. С облегчением он сел в такси.
По дороге Михаил задумался о Софии. Он никогда не модернизировал её с тех пор, как умерла его мать — оставил всё как есть, словно зафиксировав в её образе последнюю опору. София была для него другом, сестрой, теневой семьёй, которая осталась, когда другие ушли. Где бы он был без неё? Закрылся бы в изоляции, как мать, растворившаяся в искусстве и утопиях? Или, как отец, ушёл бы в работу и в конце концов сбежал в коммуну, когда рухнул привычный порядок?