Спасал червяков из луж,
Ходил под парусом, находил
Монеты на жёлтом дне.
Сегодня ты ночевал один
В какой-то чужой стране.
Где ночь не ждут и свечей не жгут,
Без радости пьют вино.
Где просто сходятся и живут,
Подумаешь, что темно.
Сегодня, завтра, на сотню лет,
Ни искорки, ни огня,
Нескучный сад, выходной билет,
И пьяненькая родня.
Меня забудешь как сон пустой,
Как вписку в чужой Москве,
Как тропку в Лиску и окрик «стой»
И небо – вперёд и вверх.
И зов заката и мыс Капсель,
И грохот морской тяжёл.
И я уже не смогу как все,
Куда бы ты ни ушёл...
Баллада светотени
Тени чаек – на серых скалах.
Тени рыб – на песчаном дне.
Скачут тени коней усталых,
Кружат тени больших камней.
Тени тополя непроглядны,
Тень от яблони – кружева.
Тени кукол всегда нарядны,
Тень винтовки всегда мертва.
Тень от бабочки эфемерна,
Тень от города тяжела,
Тень собаки осталась верной,
Тень ошейника принесла.
Тень любви застилает солнце,
Тень свечи по ночам коптит,
Тень бродяги-канатоходца
Кувыркается и летит.
Тень креста упадёт с вершины
В ослепительной темноте...
За тобой я на свет спешила,
А вчера ты отбросил тень.
Сей час
Всякому хочется быть любимым:
И властелину в высокой башне,
И гончару, и быку на пашне,
И менестрелям, и пилигримам.
Всякому нужно тепло ладони:
Псу на цепи и коту в подвале,
Маске-бауте на карнавале,
Птице, что села на подоконник.
Всякому – чистой сердечной ласки.
Яблоне, вишне, степной колючке,
Ящерке, девочке-белоручке
Злому солдату в помятой каске.
Хочется чуять, встречать, встречаться,
Розовым утром умчаться к речке,
Добрые книжки читать при свечке,
Как молока, причаститься счастья.
...Если же радость проносят мимо,
Словно вино на пиру весёлом –
Брось рисовать вензеля на стёклах.
Сделай кого-то сей час любимым.
Летная погода
Ангел не хочет в космос – там холодно до икоты,
Там не растут сладкие баккуроты,
Там ничего не растёт, не шипит, не блеет –
Только звезда гаснущей спичкой тлеет,
Бьются о сталь осколки, и глохнет рация,
Хищное солнце плюётся протуберанцами.
Сходят часы с орбиты, дробясь на части,
Даже до Сына всуе не докричаться,
Даже на крыльях не пробежишь ни шагу,
Душу собаки глупой не словишь в шапку,
Встанешь по стойке смирно – парад планет,
Кажется там, в пространстве, и бога нет...
Лучше остаться штатным девятой роты,
Рвать виноград и сладкие баккуроты,
Переводить старушек и письма с хинди,
Блудных котов доставлять в квартиры в пристойном виде,
Шить старым девам чепчики и сорочки,
Лезть за кольцом венчальным в гнездо сорочье,
Мирно хранить штурманов и пилотов,
В тень дельтаплана влиться, легко и плотно,
Плотнику подавать доски сырого кедра...
Нет же – в четыре тридцать летит ракета.
Там человек без царя в голове и сердце,
Тесно ему и потно, не оглядеться,
Хуже собаки, хуже любой букашки,
Капают в рот хлопья безвкусной кашки.
Там человек!
Ангел, поправив нимб,
Крестится и с разбегу летит за ним.
Мой путь
Я прожила сорок лет на свете,
Нескучно и горячо,
Ныряла в море, ловила ветер,
Плевала через плечо.
Бродяг и принцев гулять водила,
Готовила им обед,
Ловила их, кофе и чай студила.
Теперь я иду к тебе.
Я прожила сорок лет сорокой
Без голоса и хвоста,
Была немилой, была жестокой,
Ни разу не суперстар.
Копила книги, тряслась над ними,
Дрожала в ночном купе,
Тайком на стёклах писала имя.
Теперь я иду к тебе.
Мне было больно, чертовски больно,
И страшно и тяжело.
Зато меня миновали войны
И небо не подвело.
С тобой я в муках детей рожала,
Рыдала, моля «убей»,
Друзей теряла, друзей держала.
Теперь я иду к тебе.
Колючка, грешница, суматоха,
Ни паспорта, ни жилья,
Соринка, искра на нитке тонкой.
И всё-таки это я.
Светло любила, была счастливой,
Все делала по судьбе,
Клялась железом и конской гривой.
Теперь я иду к тебе.
Девчонка, старица, божья дудка,
Что по миру, то и в мир.
Я слышу чётко и вижу чутко
И честно прошу – прими.
Сердце бури
Сердце бури – точка невозвращения.
Бесполезно метаться, просить прощения,
Петь, молиться, глядеться в чужие лица –
Шторм пришёл и намерен длиться.
Нет пощады – утлый кораблик нА море.
Зря дельфины рядом полночи плавали.