- Вот таким бы я стал, если бы мамка меня не убила, - ангельским голоском произнес он.
- Как тебя зовут? - спросила Вика.
-Никак меня не зовут, она не успела меня назвать,- накуксился малыш и сел на лавку.
- Мы тут посередине, надолго застряли,- встрял на удивление трезвый Сивов. Вот матушка Мара о нас заботится. Раз в году для заблудших душ устраивает пир. Отщипнет немного жизни у живых и колдует нам праздник. Посмотри, какой стол накрыла,- он обвел рукой угощения. Здесь была квашеная капуста, маринованные грибочки, соленые огурцы, картошечка, от которой поднимался пар.
- Каждому ставит то, что при жизни любил. Мальцу вон каша какая-то, Сохатому, - ткнул он в кудрявого мужика цыганской наружности, который сидел по соседству,- щи. Деду Митричу, что телегой по пьяни убило - окрошку на квасе. А вас я тут не припомню… недавно тут? Вот ты что любишь?- Колька ткнул пальцем в Наденьку.
Девочка растерялась, рядом с ней стояла банка с грибами.
- Грибы,- сказала она первое, что пришло в голову.
-Вот матушка и о тебе подумала, так и ешь от пуза. Следующий раз не скоро еще..., - с грустью сказал он.
Наденька зацепила грибок и отправила его в рот. Скользкая шляпка перекатывалась во рту.
- Ешь, ешь, не стесняйся,- подговаривал Сивов. И Наденька ела, - не смотри, что они из лягушек, иногда можно и представить, что грибы настоящие,- добавил дядька.
Девочка замерла, сглотнула.
- Как это из лягушек? - прошептала она.
- А ты присмотрись, все морок,- грозно прогремел Колька, наклонился к Наденьке, пахнул тленом. Щека отвалилась сбоку от лица, обнажив гниль зубов. Кольку это нисколько не смутило, он поднял банку и сунул ее прямо девочке под нос. За стеклом трепыхались в агонии лягушачьи лапки. У Наденьки к горлу подкатил ком и она, под веселый хохот покойников кинулась на улицу. Упала прямо у крыльца на колени и уже не сдерживала подступившую тошноту. Чем-то черным ее рвало, густая жижа растекалась по земле. Вика выбежала следом.
- Это только в первый раз не по себе, потом привыкнешь, - хохотал Колька, хохотал сохатый мужик, и дед Митрич не сдерживался. Только Игошка грустно смотрел на девочек сверху вниз. Тут вдруг стало очень тихо, все замолчали, песня заунывная стихла. Мара шла к своим гостям на шум из комнаты.
- Что у вас тут? - ласково спросила она.
- Новенькие,- ответил Колька. Приосанился, снова исчезли с него следы разложения,- Матушка, сколько нам ещё мучиться? Отпустила бы ты нас?- взмолился мужик. Остальные застонали в унисон: «Отпусти... Отпусти..."
- Дак нечто я вас держу? Не моя на то воля, идите на все четыре стороны...
- Помоги, проводи... - застонали покойники.
- А раскаялись ли ваши души? - сурово спросила Мара, - готовы ли к перерождению? Не натворите ли дурных дел, коли на новый круг отправлю?
- Нет, матушка, мы все поняли,- ответил за всех Колька. Остальные негромко поддакивали.
- Ну, дед Митрич? Не будешь за девками в бане подглядывать? Ведь по глупости помер-то? Он ведь пьяный, на телегу забрался да в окно подглядывал в бане, - пояснила Мара, обратившись к остальным, - лошадь понесла, пока ты срамным делом занимался. А ты Колька полезешь в драку с проезжими мужиками? А цыган будет общее золото в лесу прятать? За что пострадали, поняли?
-Поняли матушка, поняли…- заскулили вокруг.
-Один Игошка промеж вас невинный. Тьфу, баба глупая, хоть бы имя дала, - в сердцах воскликнула ведьма.
Игошка насупился, понял, что участь его незавидная. Без имени никуда нельзя, один тут останется на болоте, грибников пугать, век коротать. И так горько ему стало, так обидно, закрыл он ручонками лицо, заплакал. Остальные притихли, слетела с них напускная веселость, утешать его кинулись. Сами понимали, неправильно это, что он здесь оказался.
- Дура баба, - снова в сердцах повторила Мара. Тут взгляд ее уперся в Наденьку, которая все так же сидела на траве перед домом.
- Ты? - удивленно воскликнула она, - погоди-погоди... А когда? Не вижу я твоей смерти... Как умерли?- обратилась она с вопросом к подругам.
Девочки испугались, а ведьма стала продвигаться к выходу, обходя покойницкий стол с колдовскими закусками. Она прищурилась, чуть склонилась вперед, приглядываясь к подругам, медленно начала спускаться по ступенькам.
- Вас не должно здесь быть, как попали сюда? - грозно спросила тетка. И чем ниже по ступеням она спускалась, тем больше менялся ее облик. Как в прошлый раз, на лице стали проступать глубокие морщины, и вот уже из красивой женщины Тамары, она превратилась в совсем дряхлую старуху, со стеклянным слепым взглядом, с белесой, словно выгоревшей, радужной оболочкой. Рот начал растягиваться в жуткой улыбке, словно на лице не хватало кожи, как у мумий в учебниках, и снова Наденька увидела лишние зубы.