- Не сиди здесь, а то опять простудишься, - внезапно в тишине раздается мужской голос.
Я подпрыгиваю так сильно, что ведро подо мной падает на бок, а я оказываюсь на заднице на холодном снегу. Я испугано смотрю на Обри, который протягивает мне руку. Он всё такой же красивый и статный, а еще кажется, как будто я не видела его очень давно, настолько непривычной мне кажется его внешность при свете солнца. Взгляд карих глаз пристально изучает меня, а на крепкой руке напрягаются и играют вены. Задница начинает мерзнуть, но я игнорирую протянутую руку помощи и сама вскакиваю на ноги, подбирая ведро. У меня очень хорошая память, а пятка еще слегка покалывает от воды.
- Что ты хотел? – спрашиваю сдавленно я и медленно направляюсь в дом, не дожидаясь ответа. Я стараюсь выглядеть как можно более непринужденно, но получается с большим трудом.
- Хотел, - говорит голос за моей спиной. Я захожу на порог и прикрываю дверь, оставляя только небольшую щель для нежеланного диалога. – Принес тебе провиант в помощь, потому что Пегги не самый состоятельный член клана.
Я усмехаюсь и смотрю на небольшую корзину с молоком, тушкой зайца, несколькими яйцами, хлебом и мукой. Мозг радостно выдает картину, как бы обрадовался Пегги, если бы я смогла приготовить ему что-нибудь новенькое и необычное для него. Но потом холод окутывает меня от недавних воспоминаний.
- Не надо, благодарю, - мотаю головой я и смотрю в карие глаза, в которых из-за солнца пляшут золотистые крапинки. – У нас всё есть.
Чуть выше поднимается мой подбородок. Я выдерживаю взгляд Обри, а затем он разворачивается и молча уходит вместе с корзиной. Ничего не сказав. Я решаю не слишком переживать из-за случившегося. В конце концов, я не сделала ничего страшного.
Я на скорую руку готовлю обед и усаживаюсь у окна в ожидании Пегги. В сердце закрадывается переживание, что старика слишком долго нет. В конце концов, ему немало лет. В итоге я не выдерживаю, беру толстое потрепанное одеяло, сшитое из разных тканей, и сажусь на толстый пень недалеко от колодца, прислушиваясь к каждому шороху за деревьями.
Обвожу глазами лес и замираю, когда два зеленых волчьих глаза смотрят на меня из-за ветки. Внушительный зверь стоит с низко опущенной головой. Черная как смоль шерсть переливается на солнце. Я оглядываюсь на секунду на дверь, прикидывая, как быстро я смогу добраться до двери дома. А когда оборачиваюсь, то вижу лишь черную огромную тушу волка, которая сбивает меня с ног. Я падаю на спину и открываю рот в немом крике, потому что в груди пропадает весь воздух. В глазах густой туман.
Глава 8
Я вздрагиваю и набираю в легкие воздух, чтобы выпустить его в небо вместе с душераздирающим криком, когда в плечо вонзаются зубы. Мое тело тащат по снегу, пока мы не оказываемся в кустах. И в этот момент на мой рот ложится ладонь – я издаю стон, когда меня как куклу поднимают в воздух. К моей спине прижато горячее тело. Затылок греет обжигающее дыхание. Рука поперек груди удерживает меня вертикально. Я безрезультатно дергаюсь в стальных объятиях.
- Ты заставила меня побегать, - шепчет мужской голос. И я не знаю точно, знаком мне этот голос или нет, потому что рычащие нотки сбивают меня с толку. – Но, в конце концов, я всегда добиваюсь своего. А еще терпения у меня крайне мало, ведь из-за тебя мне пришлось остановить свою охоту.
Я мычу, когда с ужасом вглядываюсь в руку на моем животе, трансформирующуюся в поросшую черной шерстью когтистую лапу. И эти когти легко поддевают тонкую ткань, которая лопается под их давлением, и впиваются в кожу. Сдавленный крик боли ударяется в мужскую ладонь, когти оставляют кровавые порезы, а затем шея вспыхивает яростной болью, от которой на время меня накрывает темнота. Но проблема в том, что забвение не длиться вечность: и вот я снова выныриваю из вязкой черноты с пробирающим до самых костей криком. Тело горит. Всхлипы сменяют стоны. Я испытываю сильнейшую агонию, во время которой теряю счет времени – лишь чувствую, что кожу замораживает снег.
В какой-то момент вибрации под спиной проникают в мое тело. Рычание сменяет звуки борьбы. Через силу разлепляю веки и вижу белого огромного волка и серого поменьше, которые несутся прямо на меня. Я беспомощно замираю, открывая рот в крике ужаса, потому что моих сил не хватит бороться с двумя дикими животными. Перед глазами проносится вся моя жизнь, которую в большинстве своем я провела рядом с Фари. Вот она смеется над какой-то глупой американской комедией, дует губы из-за того, что я съела ее глазированный сырок. Столько моментов в секунду веером проносятся в голове.