- Храбрая девочка, - шепотом проносится над моей головой. Снова откашливаюсь и теряю сознание.
Глухой удар выдергивает меня из черноты. Обморок это – или же сон, я не очень понимаю. Испугано осматриваюсь и вижу Обри, который перекидывается фразами с Пегги. Он семенит рядом и испугано дотрагивается пальцами до моего тела. И судя по образовавшимся морщинам на лбу, ему не нравится мое состояние. Кажется, что я слышу пару раз ругательства в мою сторону, но они не вызывают у меня негативных эмоций – лишь ощущение, что я дома.
Оказываюсь в своей кровати и мое тело решает скинуть волчью шкуру. Поднимаю голову и смотрю вдоль своего тела, которое утратило свой здоровый розовый цвет, превратившись в багряно-синее месиво. Пегги возвращается через минуту, проводив Обри, и встает около кровати, рассматривая мое обнаженное тело как место взрыва, сопровождая гневные взгляды тяжелыми выдохами.
- Непутевая ты девка все-таки. Надо же вляпаться в такую вонючую кучу в первую же охоту, - ворчит он, окуная тряпку в теплую воду и протирая мои руки.
- Ты видел голову..? – хриплю я, слегка растягивая губы в улыбке. Старик определенно благотворно влияет на мое здоровье.
Пегги кидает раздраженный взгляд на меня и кидает тряпку обратно в емкость.
- Видел я – и не только я. Весь лагерь гудит как улей.
- Хорошо, - сдаюсь я.
Пегги очень задумчиво смотрит на мою кожу и поджимает губы.
- Что так много траура во взгляде? Неужто понравилась, Пегги? - спрашиваю я и шиплю, когда старик одной рукой ощупывает рану.
- Типун тебе на твой змеиный язык, Варя, - говорит он, обходя меня с другой стороны и упираясь сухопарыми руками в боки. – У тебя и так хватает кобелей. На кой гной мне ты нужна. Еще затопчут ненароком на крыльце.
Я усмехаюсь и сразу же сжимаю губы, когда тело простреливает боль.
- Я пойду Харраса позову, а то бедный скоро тропу протопчет вокруг дома.
Весь смех улетучивается из моего взгляда.
- Это еще зачем?
- А я боюсь тебя в таком состоянии нести один. Плоха ты. Как будто не с волком, а чертом дралась.
Через минуту в комнату осторожно заходит Харрас. В зеленых глазах светится переживание за меня. Он сразу направляется ко мне и берет на руки, прижимая к своей горячей коже. Мы оказываемся в другом помещении, в котором сильно пахнет сыростью и деревом. Харрас осторожно опускает в меня деревянное корыто с горячей водой. Как только обволакивающая жидкость закрывает меня до подбородка, я откидываю голову на спинку и удовлетворенно выдыхаю. Ощущение, что вода облегчает всю боль, что испытывает мое тело.
- Пока отмокни немного, а потом будем отмывать кровь и грязь, - говорит Пегги и уходит из купальни.
Харрас молчаливо сидит за моей спиной. Две смуглые руки лежат по обе стороны от меня на бортиках, а указательные пальцы играют в воде.
- Ты можешь идти, Харрас, - говорю я, чувствуя затылком горячую кожу груди парня. – Пегги хоть и ворчит, но мы с ним справимся.
- Я знаю. Это я попросил его впустить меня и помочь вам, - признается Харрас, так сильно обхватывая пальцами деревянный бортик, что вены на руках начинают гулять под кожей, выдавая напряжение хозяина.
Я поднимаю глаза и упираюсь в подбородок парня.
- И как же он тебя впустил в этот раз? – спрашиваю я, вспоминая, как он не любит «кобелей» в своем доме.
- Я его уговорил, - коротко отвечает парень и берет в руки ткань, подходя сбоку и начиная оттирать засохшую кровь с живота.
- Понятно, - говорю я и сжимаю зубы, сосредотачиваясь на болезненных ощущениях. Кажется, мое тело представляет собой оголенный нерв. Куда не дотронься – всюду больно.
Тишина меня теперь меня ничуть не гнетет, потому что я нахожусь в ожидании очередной раны, которую промывает Харрас. Он делает это быстро и со знанием дела, но неприятных ощущений от этого меньше не становится.