- Твоя обязанность стонать и изгибаться подо мной со всевозможным пылом и страстью, будешь нарушать приказы, отправишься снова вниз.
Он отстраняется, я медленно поворачиваюсь с примерзшей к губам улыбкой, пытаюсь оправдываться перед ним:
- Я... мне... наслаждение...
Он сжимает подбородок, запрокидывает мне голову, не позволяет отвести взгляд.
- Твое отражение в стекле в красках поведало мне о получаемом тобою удовольствии, милая.
Он разжимает руку, отталкивая меня от себя, открывает душ, и я испуганно проскальзываю внутрь под теплые водяные струи, искательно ласкаюсь к нему, преданно заглядываю в глаза. Он снисходительно усмехается, высокомерно глядя на ничтожные попытки заслужить его прощение, потом презрительно цедит:
- Жалкая шлюха, в этом твое истинное призвание, трахаться с тем, кто прикажет.
Я улыбаюсь, слишком испуганная, чтобы думать о чем то, кроме возможного возвращения в подвал. Там неподдельный страх и ужас, там крики застывают, достигнув стен, и жуткий скрип двери, и мягкая поступь Кхана. Меня трясет от жуткого обещания, но я тянусь к нему, пытаюсь что - то сказать, коснуться, доставить удовольствие. Он заразительно смеется, и, отсмеявшись, иронически спрашивает:
- Ко мне друзья приезжают, поможешь расслабиться, ляжешь с каждым в постель?
Я счастлива, счастлива, слышать его смех, видеть его улыбку, согласно киваю и... падаю у его ног, судорожно хватая воздух ртом. Он больше не бьет коленом, пинает, хватает за волосы, выворачивает шею и неожиданно ласково произносит:
- Я слишком собственник, чтобы делиться своими игрушками, Сани, тебе повезло с любовником.
Этот день длится и длится, поздний завтрак, потом обед, меня отводят в спальню, я почти не понимаю, что именно от меня требуют, мне очень плохо, и я хочу спать, я так устала, что засыпаю прямо на коленях, уткнувшись в атласное покрывало, едва ощущая проникновение его члена и мерные, накачивающие толчки. Кхан не груб, я устала, просыпаюсь внезапно от истошного визга, не сразу понимая, что кричу я и кричу от боли, падаю на пол, пытаюсь спрятаться, но он везде и он бьет плетью. Я бы ни за что не увлеклась конным спортом, даже будь у меня талант и возможность. Унижать такое прекрасное животное ударами плети, гонять по кругу, пугать щелчками хлыста, увольте, они слишком красивы, чтобы заслуживать подобное обращение. В поместье был небольшой конезавод, несколько раз я видела, как объезжали лошадей, делая их покладистыми и послушными. Животных нельзя бить, это ломает их волю, уничтожает, они меняются, их красота из буйной и необузданной, становится прилизанно - гладкой, совершенно искусственной. Потом Кхан ушел, вышел из спальни, захлопнув за собой дверь с такой силой, что жалобно зазвенели стеклянные подвески люстры. Я медленно выползаю из угла, плетусь в ванную, принимаю душ, осторожно вытираюсь, заклеиваю особенно глубокие следы от ударов, натягиваю белье и платье, опускаюсь на стул возле окна. Мне хочется спать, глаза почти закрываются, но я боюсь, боюсь, что Кхан вернется, страх сильнее желания сна. За окном смеркается, меня приглашают на ужин. Я спускаюсь в столовую, он уже за столом, я улыбаюсь, что - то произношу, какая - то избитая шутка от избитой шлюхи. Занятно. Мы ужинаем, потом переходим в малую гостиную, Кхан курит, равнодушно глядя на ревущее в камине пламя, я пью кофе и улыбаюсь. Мужчины полигамны, они меняют женщин, им надоедают постоянные отношения, когда он выставит меня из своей постели, я больше не буду улыбаться, я не буду пить кофе, я где - нибудь спрячусь, чтобы больше не бояться. Сигарета летит в камин, звук расстегнутой молнии его брюк, я отставляю чашку на столик между нашими креслами, подхожу, привычно опускаюсь перед ним на колени. Длинный день, он тянется и тянется, и я хочу спать, представляю, как ложусь в мягкую постель, закутываюсь в одеяло, закрываю глаза... он кончает и я отстраняюсь, облизываю губы и снова улыбаюсь. Не то, чтобы день был длинный, вся неделя несколько затянулась, я почти не спала, наверное, я устала от страха, но теперь бы я точно уснула, только бы мне позволили. Утомление накатывает волнами, иногда я почти отключаюсь и словно со стороны наблюдаю за тем, как смутно знакомую девушку раскладывают на полу перед камином, пользуют во всех положениях и всеми возможными способами, потом он относит меня наверх, включает душ, закутывает в халат, укладывает в постель, заботливо укутывает в одеяло. Кхан любит меня, я люблю его, иногда это заставляет чувствовать истинное счастье.
Просыпаюсь одна в его огромной постели, запутавшаяся в одеяле, напряженно прислушиваюсь, тишина, ни шума воды в ванной комнате, ни шуршания одежды в гардеробной. Поспешно умываюсь, натягиваю платье, длинное, почти до щиколоток, с узкими рукавами и высоким воротом. Удачный выбор после не удачной недели, не видно ничего лишнего, ткань мягкая и нежная, не причиняет лишнего дискомфорта при определенной скованности движений после немного странных развлечений то ли любовника, то ли собственника. Завтрак накрыт в столовой на одну персону, прислуга отсутствует, значит, Кхан уехал. Когда он в доме никто не смеет высказывать ко мне неуважение, позволяют шипеть гадости в след, но, только надежно убедившись в том, что он не стоит где - нибудь поблизости. Они мне завидуют, Кхан красив, богат и любит меня, в остальном я виновата сама, не нужно строить из себя недотрогу, когда тебя хочет в своей постели такой мужчина. Они надеются, что он бросит меня, вышвырнет из дома, прогонит от себя... я тоже на это надеюсь, даже больше чем они все вместе взятые. День пролетает незаметно, я удобно расположилась в библиотеке с книгой, не отвлекаясь на обед и ужин, потом приняла душ и залезла под одеяло. Закрыла глаза, постаралась уснуть, но отчего - то вспомнились дни, когда я только появилась в этой спальне, испуганно сжимая разорванное платье, босая и растрепанная. Я не знала, сколько дней провела в подвале, не знала, день был или вечер, лето или зима. В тумане смешались понятия, главным был ужас перед Кханом и его наказанием. Я забивалась в угол, пыталась спрятаться, стать меньше и незаметнее, даже когда он протягивал хлеб. Ненужные воспоминания, от которых невозможно уклониться, они возвращаются, и с ними возвращается ужас. Замечательный день плавно перетекает в бессонную ночь. Кхан появляется вскоре после завтрака, касается мимолетным поцелуем моих губ и тут же отстраняется, усаживаясь рядом на диване.
- К ужину у нас будут гости, - его взгляд напряжен, в голосе звенит металл, я привычно сжимаюсь. - Вот этого быть не должно.
Он прикуривает сигарету и откидывается на спинку дивана.
- Перестань сжиматься в моем присутствии, не нужно давать Ванессе повод для оттачивания остроумия, ты должна быть послушна и мила, не более.
Я пытаюсь расслабиться, улыбнуться чуть шире и искренней, Кхан выразительно поднимает взгляд к потолку, показывая всю тщетность моей попытки стать непринужденной и относительно светской.
- Я же дал возможность успокоиться, прийти в себя, перестать дрожать при звуке моего голоса.
Я чуть расправляю плечи и снова улыбаюсь, очень стараюсь, потому что в его глазах плещется раздражение и в любое мгновение оно может смениться яростью.
- Лучше, Сани, но не идеально.
Он глубоко затягивается, не отводя от меня пристального изучающего взгляда, потом холодно произносит:
- Ванесса не любит тебя, поэтому не ждет чего - то особенного, ты это всего лишь ты, ни происхождения, ни манер, но она твой опекун и мне необходимо ее согласие. Произведешь нужное впечатление и, твоя мечта сбудется.
- Меня отпустят из этого дома?
Слетает с губ произвольно, голос дрожит и срывается, я почти отказываюсь поверить его словам, боюсь обмануться, но зачем бы ему играть со мной в непонятные игры и успеваю нафантазировать себе невесть, что за несколько мгновений до того, как лед его голоса разбивает призрачность наивной грезы. Липкий страх расползается вокруг, заставляя невольно вжиматься в спинку дивана в ожидание неминуемого наказания за несоответствие его запросам.
- Значит, заветной мечтой дочери шлюхи является не статус супруги Кхана Аканти, - он насмешливо улыбается, пристально глядя на меня. - Твое желание избавиться от моего общества немного странное, не находишь?
Я согласно киваю, отчаянно пытаясь слиться с обивкой дивана, в том, что меня будут бить, ничуть не сомневаюсь, я заслужила это неуместной запальчивостью, не нужно задавать вопросов, нужно дождаться его ответов.