Увидев метку, она замерла. Белесые слезы покатились по ее щекам. Я зажмурилась в страхе, пока она водила кончиками пальцев по контурам красного кинжала. Тихий всхлип. Я осторожно открыла глаза, боясь увидеть ее лицо прямо перед своим.
Но нет, она все также держала мою руку, только теперь она смотрела прямо на меня не моргая. Ее лицо странно напоминало восковую маску, и вся целиком тонкая Рана казалась мне белой свечой. Одна, против всей тьмы мира. Она явно хочет мне что-то сказать… Но ее лицо снова исказилось какой-то неземной мукой. Тихо-тихо она прошептала:
— Ты ведь любишь его?
Я опешила. Это она… мне? Не знаю, сама ли я себя раскачала, или это пагубное действие тумана, но в голове пронеслись все те моменты, когда Дэнис проявлял ко мне настоящую заботу. Не что-то притворное, не что-то ради выгоды. Как он забирал меня поздно ночью на машине, как мы проводили вместе долгие вечера после работы. А теперь он… бегает от меня. Призрак призывает меня к разговору по душам? Я же лишь покачала головой:
— Я… я не знаю. Что значит любить, по-твоему?
Нет-нет, но в моем пустом голосе прозвучало эхо вызова. Зачем пришла? Чтобы поболтать? Она выпустила мою руку, отлетела на шаг, точно ничего не весила. Секунда, и туман сплелся вокруг нее, накрыл лавиной, я прикрыла лицо рукой, словно в снежную бурю.
Когда я вновь открыла глаза, туман передо мной превратился в настоящую сцену. Сцену призраков. Белые деревья вырастали прямо из асфальта, лозы оплетали фонарные столбы. Потоки тумана превратились в горную гряду, опоясывающую сцену. Тонкий звон, словно ударили в колокольчик. Лампы фонарей зажглись, осветили весь этот спектакль. Завороженная, я следила за его развитием.
Рана выходит из тумана в пышном свадебном платье. Фата, распадаясь на клочья тумана, взвивалась к самому небу. Ее скорбная фигура парила над землей в медленном танце, пока из тумана выступали новые фигуры — высокие, низкие, бесформенные. С каждым ударом колокольчика они обретали форму цветов, животных, маленьких детей, пар людей. Рана взирала на все это, словно любящая мать, далекая и бесконечно счастливая. Пока к ней не подошла высокая фигура. Очевидно, мужчина. Немного наигранно, девушка отвернулась в раздумьях, но потом она кивнула и вложила свою руку в его.
Внезапно, темп изменился. Фигуры синхронно кланялись, перетекали одна в другую, а Рана с избранником закружились в стремительном танце: выброшенная рука, перестук каблуков, разбег на расстояние вытянутой руки, и крепкие объятия в конце. Я забыла, как дышать. Стремительное действо закончилось поцелуем Раны с мужчиной, после чего они оба растаяли в порыве теплого ветра. С неба посыпались звезды и лепестки цветов. Звон. Фонари потухли. Я оказалась в кромешной темноте.
Мгновение, и свет зажегся снова. Только он был тусклым и болезненным. Рана снова вышла из тумана, уже в своем привычном образе: длинные распущенные волосы и простое оборванное платье. Она медленно шла в мою сторону с какой-то мрачной решимостью. Резко, из тумана метнулась огромная рука, и вцепилась в плечо девушке. Та с огромным трудом сбросила ее с себя, продолжая путь. Где-то вдалеке был слышен плач ребенка. Еще шаг, и теперь уже две руки метнулись к ней, вырывая волосы и обрывая платье. Рана вскрикнула от боли, но продолжила перебирать ногами, не разрывая зрительного контакта со мной. Все больше и больше рук мешали ей двигаться вперед, они рвали ее на куски, словно хищники добычу. Ее кровь была неожиданно красной. Я зажала рот ладонью от ужаса.
Прямо передо мной она упала на колени, закрывая кровоточащие раны на теле руками, пытаясь закрыть. Я, скорее рефлекторно подорвалась помочь ей, но снова зазвенел колокольчик и все исчезло. Я судорожно хватала ртом воздух.
В темноте, я услышала ее быстрый шепот:
— Я тоже не знаю, что значить любить. Если бы он и правда любил меня, оставил бы он меня одну?
Повернувшись в сторону звука, я никого не увидела, теперь шепот слышался с другой стороны:
— Он позволил им растерзать меня. Я не смогла себя защитить. Я хотела сбежать. А они требовали от меня все большего.
Секунда, а потом тихое, почти срывающееся на рыдание:
— Они мне не дали, они мне не дали, я сама виновата… Я была неправильной, ужасной, бесполезной. Поэтому он ушел к ней, к настоящей женщине, а я даже согласилась стать мачехой чужому ребенку.
А потом тяжелое и обреченное:
— Но даже это не помогло. Им было мало, и я ушла.
Все исчезло, и темнота, и туман. Я осела на асфальт, обессиленная. Передо мной лежал мой телефон, украденный до этого туманом. Целый и невредимый. Я истерично засмеялась, накрыв глаза ладонью.