— Рудик накинь мне на уровне кольца, — попросил я его, — поиграем еще немного для искусства.
Паренек быстро схватил мою мысль. Он промчался по правой бровке и метров с девяти навесом отправил мяч в сторону корзины соперников. Я же с разбега подпрыгнул так, что моя ладонь оказалось выше отметки в три метра пять сантиметров, то есть выше душки баскетбольного кольца. И я аккуратно переправил спортивный снаряд в цель. Кроме ахов и охов с трибун раздались продолжительные аплодисменты.
— Смена, — скомандовал я всем, кто уже набегался, — близнецы, вы че, оглохли? Веревкины быстро на лавку. Что значит, не хотим? Давай, давай! — притормозил я разгоряченных братьев.
И последние три минуты четверть финального матча с 91 школой вся основная пятерка, досматривала игру со скамейки запасных.
— А я смотрю, ты здорово команду подготовил, — к нашему грустному тренеру, который за всю игру не проронил ни слова, подошел Степан Спандарян, — молодец не ожидал, — похлопал он бывшего своего подопечного по плечу, — а мелкий твой вообще самородок. Где такого разыскал?
— На уроке физкультуры, взял для количества, — признался Анатолий Константинович.
— Жаль, росточком мелковат, — пробормотал Степан Суренович.
В полуфинал мы вышли можно сказать без включения максимальных скоростей, под конец игры 91 сократила разницу до минус шести очков, но это уже было не важно. У нас образовался примерно час времени на отдых, и вся команда расползлась по просторному дворцу спорта. Я же смотрел другие четверть финалы в кругу друзей, держась с Наташкой за ручку. После третьего четвертьфинала на трибуне появилось семья Симоновых в полном составе. Младшая сестрёнка Иринки, Ленка, помахала мне рукой.
— Пойду, поздороваюсь, — сказал я недовольной Наталье.
Я поднялся на три ряда выше и поздоровался с «подсевшим» на баскетбол семейством.
— Это тот самый Богдан Крутов, — представила меня Ксения Федорвна своему мужу, и сказала мне, — познакомься Иван Андреевич.
Я поприветствовал его рукопожатием. Иринка, искоса низко голову наклоня, наблюдала за нашей беседой.
— Мне как главному инженеру текстильной фабрики, — тут же перешел к делу Иван Андреевич, — показались, любопытны ваши концертные костюмы. Откуда такой крой, почему все сшито из грубой парусиновой ткани?
— Было такое желание сделать красивые и ноские костюмы, — стал заливать я, не рассказывать же ему о будущем, — вот мы с друзьями немного и пофантазировали над доступным нам материалом.
— Я в Париже видел подобные американские штаны, — ответил он, — они называются техасы, и потом у вас вся ткань в потертостях, а техасы монотонного окраса. И я хочу сказать, что с потертостями штаны выглядят более выигрышно. И если это возможно, загляните ко мне, на фабрику, на следующей неделе.
— Возможно, — пожал я плечами, — в среду у меня будет свободное время.
Потому что в понедельник я должен закончить рассказ про Мастера и Маргариту, вашей же семье, во вторник я вешаю полки учительнице литературы, среда свободна, — улыбнулся я про себя.
— Хорошо, как подойдешь, позвоните мне с проходной, вахту я предупрежу, — сдержано закончил беседу глава семейства Симоновых.
— Мы будем за тебя болеть! — крикнула младшая Ленка.
Я вернулся к своим друзьям и сказал Тоне, которая сшила наши костюмы, — меня в среду после школы пригласили на текстильную фабрику, по поводу наших парусов, хочешь пойти со мной?
— Спрашиваешь! — взвизгнула девчонка, — конечно, я тоже пойду.
Однако посидеть в милой сердцу компании мне не дал Дениска, — срочно спустись в судейскую комнату!
Ну, что еще такое произошло, подумал я, инопланетяне высадились на красной площади в Москве? С нашим центровым мы быстро долетели до судейской комнаты, которая пряталась в подтрибунных помещениях, недалеко от раздевалок.
— А, 447 прибыла, — равнодушно поприветствовал нас главный судья соревнований, — нам сократили время во дворце спорта, поэтому матча за третье место не будет.
— Хорошее дело, — высказался я.
— Очерёдность полуфиналов мы определили жребием, — продолжил он, — ваш полуфинал второй по счету.
— То есть я правильно понял, что мы, если конечно выиграем, в финал попадем без времени на отдых? — напрягся я.
— Таков жребий, — главный судья был безучастен к несправедливости.