— Откуда вам это известно? – нахмурившись, спросил я.
— Мил человек, эта новость уже по всем радиостанциям прозвенела. Не думаете же вы, что это я его…
— О нет, нет, извините, - смутившись, сказал я. – Так вы думаете, что Митя пошел в народ?
— Именно так. Он опасен, дьявольски опасен. И теперь, кажется, еще и не привязан территориально. Каждый из нас, честно говоря, в любой момент может стать его жертвой.
— Черт побери, это как-то слишком уж жутко и серьезно.
Мы вернулись в комнату. В воздухе повисло странное молчание. Никто не знал, что говорить. Лан крутила в пальцах вилку. Петр Дмитриевич налил полную кружку и медленно пил. Я складывал и расправлял бумажную салфетку. Казалось, это будет длиться вечно.
Но не прошло и четверти часа, как за окном завыла сирена, а на окнах заиграли синие блики.
— Ну не может она без пафоса, - вздохнул я. - Да, поднимайся. Квартира номер... Двенадцать. Да, мы ждем.
Она вошла в прихожую, и едва не сползла по стенке на пол. Щеки ее были буквально зелеными, руки тряслись, в глазах стояли слезы.
— Оно... Эта тварь. Быстрая, как молния. Только крики. Господи Боже, это был ОМОН! Двое парней, которые голыми руками ломали ребра у бандосов. За что? Кыц, за что? Кто оно? Что оно?
— Сядь, - тихо скомандовал я. - Петр Дмитриевич, у вас есть коньяк? Ром? Вообще отлично. Так вот. Влей в себя и помолчи немного. Слушай. Мы точно не знаем, что оно такое, но знаем, как оно работает. Спасенья нет, и вы правильно сделали, что смотали оттуда удочки.
— Но там же остались дети!
— Им ничего не грозит. Максимум их неудобств — это голод, ведь свои припасы они, скорее всего, уже подъели.
— Ты не понимаешь, Кыц, ты ей-Богу не понимаешь. Они мертвы, это ясно. Господи, я видела его глаза! Можно еще рому?
— Разумеется, - кивнул Петр Дмитриевич.
— С детьми точно все нормально, я узнавал, - все так же спокойно сказал я. - А вот нам предстоит недурная битва.
— Да ты ошалел, Кыц, - помотала головой Мила. - Я, конечно, понимаю, центнер с гаком живого веса и бицепсы как мои бедра рождают сладкое чувство непобедимости, но все не так. Это болотное чучело действует исходя из каких-то других физических законов. Будет на самом деле не битва, а бойня, и в роли избиваемых будем мы.
— Ни фига, - отрезал я. - Мы тут без дела не сидели. У каждого из нас есть своя необходимая часть информации. Все мы — Лан, Петр Дмитриевич, Лунный и еще один господин, которого я пока не буду называть — знаем всего понемногу, и все это вместе складывается в одну картину.
— Еще, пожалуйста, - попросила Мила пионервожатого. - Ух, спасибо. Вроде отпускает. Я надеюсь, что вы точно знаете, что делать. Черт возьми, за все время службы я так никогда не пугалась. Это как в «Чужом». Смотрели? Да, там весь ужас в том, что тебя все равно один фиг схавают, вопрос только во времени. И тут так же.
— Спокойствие, только спокойствие, - усмехнулся я. - Не схавают. Смотри расклад. Сейчас Лунный спит, измотанный двумя проектами и стихами.
— Чем-чем?
— Он решил осваивать поэзию. Но об этом мы обязательно побеседуем позже. А сейчас послушай, пожалуйста, дальше. Не раньше, чем через сутки, мы отправимся в боевую вылазку. Ты едешь с нами, но не на своих таратайках с сиренами и мигалками, а как можно тише и незаметнее.
— У оперов возьму машину, - кивнула Мила. - Так. Мне ждать звонка?
— Точно. Хорошая девочка, - улыбнувшись, сказал Петр Дмитриевич. - Давай еще рому. Хоть цвет лица выровнялся, да щеки порозовели, а то как восковая кукла была, когда пришла.
— Не, ну вы бы видели! - начала было снова она, но после очередной рюмки рома притихла. — Спасибо огромное. Я привыкла, что к полиции отношение всегда более-менее предсказуемое. Кто-то нас ненавидит, кто-то боится, кто-то уважает. Но чтобы вот так, без страха и сомнений, словно призрак из тумана... Это что же такого надо сделать, чтобы заслужить такую судьбу?
— Ты о чем? - заинтересованно спросил я.
— То есть, как о чем? Вот живет себе человек, и тут раз — превращается вот в такое. И не живой, и не мертвый, марионетка какая-то. Связанная воля.
— Ух ты, интересная мысль, - сказал я и перевел слова Милы Лан.
— Я слышала от одного мудреца, что так бывает, когда не можешь найти свой внутренний покой. Демоны ищут тех, кто в беспокойстве своем портят жизнь другим.