— Я поняла. Это иллюстрация легенды о той, которую у нас называют Холодная Изь, - глухо ответила Мила. - Чудище морских глубин, явившееся на землю. Она наполовину треска, наполовину девушка. Она приходит в тумане, и вокруг нее снуют сотни мелких рыбешек. Помнишь, Кыц, ты спрашивал меня о том расследовании восьми смертей на «Пути Ловеласа»? Так вот, мы в чертогах той, кто все это сотворила.
— Объясни, пожалуйста, - попросила Лан, и я перевел ей то, что сказала Мила.
— А, эту я знаю, - кивнула кореянка, немного успокоившись. - У нас нет в фольклоре такой сущности, но она приходила в деревню, в которой жила мама моей мамы. Она обитала в заброшенном колодце, и однажды, когда в одном из озер появился мульквисин, и озеро стало затягиваться тиной, она убила демона и съела. А! Еще теперь я знаю, что за рыба осталась после тумана. Это из ее сопровождающих. Да, точно. Моя мама рассказывала, что эта дева-треска — защитница чистых вод, что она не терпит мути и грязи, и убивает всякого, кто решит испортить водоем.
— Так, - сказала Мила, когда я перевел слова Лан. - Теперь точно все понятно. Я хорошо помню то дело про Ловеласа. Там было только две зацепки: помимо того, что все убитые девушки готовились к свадьбам, они были работницами целлюлозно-бумажного комбината! Надо было бы проверить, на каких именно участках они работали… Впрочем, тогда вообще из этого факта сделать выводы не удалось. А тот юноша... В том расследовании учитывался его дореволюционный прикид, и по результатам многочисленных сверок оказалось, что он подозрительно похож на сына основателя бумажной фабрики. В плане экологии нашей речки этот комбинат совершил настоящую катастрофу. Вот она и отомстила. Черт, я раскрыла дело! Только жаль, что обвинение никому не предъявить, да и документально ничего не сошьешь.
— Ну, положим, обвинение предъявить ты сможешь, - облизав пересохшие губы, сказал я. - Холодная Изь к вашим услугам.
В лобовое стекло автомобиля смотрело Нечто. С трудом я могу описать это. Если бы это была, скажем, русалка с хвостом трески и торсом девушки, или же наоборот, рыбья морда с человеческими ногами, но так ведь нет! Словно кто-то смешал как в фоторедакторе две модели, рыбы и человека, и выставил результат. Это не было рыбой, но и девушкой тоже это было назвать нельзя. Какая-то непонятная удлиненная фигура с лицом, украшенным двумя выпученными черными глазами, обрамленным жемчужного цвета волосами, струящимися по серебристой чешуе не то рук, не то плавников.
— Убейте его, прошу, - неожиданно мягким и мелодичным голосом сказала Холодная Изь.
— Мы постараемся, - ответил я. - Но гарантий нет. Им руководит демон.
— Демона этого я знаю, - грустно сказала треска. - Он топил детей в чистой воде, а после делал ее болотом. Не смогла я его убить. Он сын той, что повелевала морями среди земель. Я же дитя холодного океана, а там другие законы. Она нарушала наши и топила корабли в северных морях, но я не могу нарушить ваши, я другая, мне честь. Убейте его, я вас умоляю.
— Ты знаешь, какой облик сейчас носит Лахама?
— Я плохо вижу вне воды. Но точно могу сказать, что он высокий, седой и носит очки.
— Антиквар, - выдохнул я.
— Он, - кивнула Мила. - Еще одно дело раскрыто.
— Убейте его.
— Завтра. Мы завтра едем в то место, где живет его слуга. И там ему уготована смерть, - сказал я.
— Да будет так, - мелодично пропела девушка-рыба и исчезла.
И снова вместо дрожащей синевы подводного мира перед нами расстилалась серая асфальтовая гладь дороги.
Я тронул машину с места, стараясь смотреть больше не на дорогу, а на Лан и Милу в зеркале. Да, вот уж разворошили мы осиное гнездо!
— Поехали на кладбище, - сказала вдруг Мила. - Последние секреты раскрывать.
Рыкнул мотор, до этого тихо шепчущий под капотом свои размеренные песенки, и машина рванула по дороге.
Глава 22. Великая и ужасная
Церковь Богородицы уже давно осиротела и почти что рухнула. Она стояла посреди погоста, стыдясь своих рухнувших и повисших вниз головами крестов, облупившейся штукатурки и обнаженной кирпичной кладки, выбитых почерневших оконных рам.