— И что теперь делать?
— Во-первых, успокоиться. А то вот ситуация так себе. Кто-нибудь из нас играл в Heretic?
— Я играла, - сказала Лан. - Да, там есть эпизод, когда нужно выбираться с кладбища. Можно вот как сделать: найти ближайшую аллею, свернуть на ней налево, дойти до пограничного забора, и идти вперед, строго придерживаясь правила левого поворота.
— Это как? - удивленно спросила Мила, выслушав перевод.
— Очень просто, - улыбнулась кореянка. - На каждом повороте держаться только левой стороны. Поскольку кладбище и его ограждение — явно выпуклый многоугольник, то рано или поздно мы или найдем ворота, или вернемся к исходной точке, если ворот нет.
— Пр-пр-пр, то есть как это — ворот нет? - испуганно спросила Мила.
— На кладбищах всякое бывает, - пожала плечами Лан. - Так мы идем?
— Конечно, - кивнул я. - Я тоже таким же способом проходил.
— Тогда вперед.
Ночная прохлада постепенно превращалась во вполне ощутимый холод. Я очень пожалел, что мы не взяли с собой теплых вещей, потому что видел, как начинает мерзнуть моя маленькая Лан.
Мы старались двигаться очень аккуратно, но все равно то и дело под нашими ногами трещали какие-то веточки, шуршали не то бумажки, не то остатки искусственных цветов.
— В этом всем есть одна большая проблема, - сказала Мила после того, как мы прошли уже минут пятнадцать. - Это ваше правило левого поворота работает только от ограды? А вот теперь новая вводная: до нее хрен доберешься. Такой маршрут пойдет?
— Иди, иди, - сказал я. - Не может же это кладбище быть бесконечным?
— Ну, пока как бы кажется, что может, - буркнула капитан. - Во всяком случае, я еще ни разу не была на таких обширных полях захоронений.
«Все-таки работа дает о себе знать», - подумал я, услышав последнюю ее фразу, но вслух ничего не сказал. Мне и самому было немного не-по себе. Богородицкое кладбище мне очень хорошо было знакомо, моя группа здесь в свое время давала большой концерт вместе с девчачьей готической командой под названием «Невеста Вампира». Славно отыграли, кстати!
Но вот хоть убей меня на месте, этих аллей я не помнил совершенно.
Слева и справа на меня таращились черно-белые глаза с давнишних фотографий. Мужчины, женщины, дети, младенцы и старики, все они будто окружили меня, устроив страшное молчаливое судилище. Ветер поднимал в небо лепестки высохших цветов и играл с черными лентами жухлых венков.
Лан прижалась ко мне и прошептала: «Мне страшно».
Я погладил ее по голове и поцеловал.
Мы медленно шли между рядами могил, и никакого намека на границу кладбища впереди видно не было. Небо покрылось серыми плотными тучами, и темнота, окружающая нас, стала абсолютной. Мила шла впереди, постоянно чиркая зажигалкой. В этих оранжевых всполохах за каждой могилой чудилась какая-то страшная тень. Нет, не чудилась. Они стояли за своими памятниками, молча провожая нас поворотами своих мертвых черных голов.
Я увидел их, но силы духа хватило не подать виду. Только закурил.
Лан, кажется, тоже заметила их, потому что начала что-то тихонько бормотать на корейском.
И только Мила, беспрестанно матерясь и поводя в воздухе то сигаретой, то зажигалкой, похоже, сохраняла трезвость рассудка. Но не долго.
— А!!! - вдруг завизжала она, резко осев назад и практически падая мне на руки. - Кто это? Боже, Кыц, Лан, вы их видите? Кто это, Кыц, скажи, кто они? Чего им надо? Аааааа!!! Пожалуйста!!!
— Это, товарищ капитан, тени. Призраки. Мертвецы, - тихо сказал я. - Они не отпустят нас отсюда, пока мы не сделаем того, чего они от нас хотят.
— А-а-а... - уже на тон ниже пропела Мила. - Как узнать, чего именно они хотят?
— Ну, честно говоря, я думал, мы так, своими силами прорвемся, - сказал я, почесав затылок. - Но боюсь, придется вести диалог.
— Я поговорю, - сказала Лан и начала что-то громко и уверенно вещать по-корейски.
— Кажется, среди русских покойников школа корейского языка не была в особом почете, - шепнула Мила. Она вновь начала шутить! Это удивительным образом добавило мне силы и уверенности.