— Стой, - вдруг очень холодным тоном сказал Лунный. - Петр Дмитриевич, откройте, пожалуйста, ворота.
— Почему я? - спросил недоуменно старик.
— Да есть у меня одна мысль. На каждой створке по четыре птички. Мы сейчас смотрим строго на север. Откройте, пожалуйста, ворота.
— Как скажете, - пожал плечами пионервожатый. - В данном случае ворота открываются на себя, это необходимо по требованиям безопасности. В случае эвакуации их можно выбить по ходу движения.
— А, следовательно, вот и восемь птиц, смотрящих на юг, - тихо и медленно сказал Лунный. - И здесь мы откроем тайну зеленой воды.
Петр Дмитриевич очень недоверчиво взглянул на Лунного и ухмыльнулся. С жутким скрипом провернулся ключ в замке, и ржавые створки медленно разошлись.
— Добро пожаловать в «Зарницу», - дрожащим голосом сказал старик. - Ну, привет, лагерь, так давно я тебя не видел.
— Шагайте первым, - внезапно очень холодным тоном заявил Лунный. - А мы за вами.
— Нет, - не менее ледяным тоном сказала Мила. - Первым пойдет Кыц, а вслед за ним Петр Дмитриевич. Потом я. Потому что у меня пистолет. А уж затем ты и Лан.
— Хорошо, - кивнул Лунный. - Тогда драка будет немного по-другому скроена, но так даже интереснее.
— Я - мясо, - вздохнул я, проходя за ворота. - Тупо мясо.
— Силач на арене — это так нравится детям, - мягко парировала Мила, цитируя старинный мультфильм.
— Ну, тогда начнем, благословясь.
Я зашел за ограду и осмотрелся. Если когда-то это и было лагерем, то теперь все, что осталось — это рухнувшие корпуса и гнутые ржавые железки. То, что когда-то было дорожками, поросло кустами и молодыми деревьями. Лагерь практически превратился в лес. Только не тот, по которому хочется гулять и собирать в июне землянику, а в августе подберезовики. Жутко было здесь.
Вопреки графику Милы вслед за мной на территорию лагеря заскочил Лунный, сразу показав мне две огромные металлические бочки, едва различимые среди пышных кустов и деревьев.
— Они, Петр Дмитриевич? - спросил я, оборачиваясь назад. - Это те самые емкости?
— Да, это они. Каждая по пятьдесят кубометров. В одной из них Митя.
— Как бы его позвать? - спросил Лунный.
— С ума не сходите, - сухо сказал пионервожатый. - Он сам вас позовет.
Мила взвела пистолет. В туманной тиши этот щелчок ударил по ушам. Лан даже пригнулась от неожиданности.
— Зачем? - спросил Петр Дмитриевич. - Даже если вы прошьете Митю всей обоймой, он не сможет умереть во второй раз.
— Я — полицейский, - огрызнулась Мила. - Мне иногда приходится действовать вопреки логике, здравому смыслу и моральным устоям. Потому что преступники часто нарушают все это. Я привыкла, что эта металлическая штучка — последний аргумент в тупиковых спорах, в которых моя жизнь не стоит ни копейки. И я с вами и жива во многом благодаря ей. Короче говоря, не вам решать, как мне поступать.
— Ладно, ладно... - смущенно пробормотал замдиректора. - Молчу.
— Мульквисина можно задобрить деньгами, - сказала Лан, а я перевел. - У нас, правда, таких нет, они должны быть пяти цветов, но попробовать можно.
— Боюсь, мисс Хонг, что деньги ему вообще не нужны, - ответил Лунный. - Ни цветные, ни зеленые, никакие. Это такой очень особенный мульквисин. Марионетка.
— Что вы имеете в виду? - недоуменно спросил Петр Дмитриевич.
— Он управляем. Кем-то куда более грозным и жестоким.
— Ну не сама же Тиамат тут вмешивается?
— Кто знает, кто знает... - тихо пробормотал Лунный и пошел вперед. Рефлекторно сжав руки в кулаки. Он что-то понял или заметил.
Сразу же после этих его слов туманный воздух содрогнулся от невероятно мощных ударов. Будто огромным молотом стучали по стальному листу. Лан зажала уши, Мила направила пистолет на бочки, Петр Дмитриевич присел. Лунный невозмутимо хмыкнул и достал сигарету.
— Нельзя курить на территории пионерлагеря, - хрипло сказал замдиректора.
— А это уже не пионерлагерь, я прошу прощения, - холодно отозвался Лунный. - Это театр военных действий. И я делаю все, чего боится вода.
— Ну, скорее, это сигарета боится воды.