— Людмила, а это что еще за труп? Ты о нем ничего не сказала.
Митя! Черт возьми, а вот как его объяснить? Но Мила сориентировалась очень быстро.
— Мальчик? Это Дмитрий Михеев, отчество неизвестно, уроженец города Куйбышева, приблизительно 1955-1956 года рождения.
— Ты че за бред несешь, Людка? – грубо брякнул офицер, вышедший на тропинку из кустов. – Какой еще 55-й год рождения? Он пацан совсем.
— Я никогда не несу бред, - холодно ответила Мила. – Пиши, как я сказала.
— Ты это… Угрозыск не подставляй, а?
— Пиши, мать твою, - зашипела Мила. – По документам потом сам проверишь.
— Еще скажи, что этот вот, - офицер кивнул на труп Петра Дмитриевича. - Какого-нибудь 1812 года, а?
— Как бы не старше, - вздохнула Мила. – А впрочем, переписывай все на хрен. Как считаешь нужным. Я умываю руки.
— Нет, постой. А если я вот так с твоих слов напишу, мне это потом кому нести?
— Полковнику Хаметову. Ильдару Раисовичу, - холодно ответила капитан.
— Совсем с ума сошла, - покачал головой офицер. – Такой кровью завоеванные звездочки – и так просто снять решила.
— Я все сказала, - все тем же тоном произнесла Мила.
— Ладно, - сдался офицер. – Давай, говори. Я пишу.
Пока Мила о чем-то неторопливо и спокойно рассказывала полицейскому, царившая вокруг суета внезапно так же быстро кончилась, как и началась. Отщелкали фотоаппараты, отшелестели листы протоколов. Тела унесли, упаковав в плотные черные пакеты.
И снова мы остались совсем одни посреди мертвого лагеря.
— Нелогично как-то ты себя ведешь, - сказал я, подходя к Миле. – Айну убрала, а про остальное спокойно рассказала.
— Она мне нравится, но я ей не доверяю, - просто ответила Мила. – Вот и попросила уйти ненадолго. Уверена, что она торчала здесь все то время, пока мы гонялись за лахамой. Просто ждала, кто победит.
— А вот и она, - кивнул я в сторону еловой аллеи.
— Я про то же, - тихо сказала Мила.
Дружно решив, что стоять в грязи больше нет необходимости, мы собрались на крыльце одного из корпусов. Старый бетон потрескался и местами выкрошился, обнажая проржавевшую арматуру. Приходилось постоянно думать о том, куда ты можешь наступить, а куда – нет. В конце концов, нашлось вполне подходящее местечко на ступеньках, украшенных побитыми статуями бравых пионеров. Я сел на опору одной из этих фигур и усадил Лан к себе на колени. Лунный остался стоять, обняв Милу за талию. Айна забралась на самую высокую ступеньку и уселась на ней.
— Ну что же, - весело улыбаясь, сказал Лунный. – Раунд окончен. Демон зеленой воды повержен, Митя на небесах, парни живы. Мы молодцы?
— Да, - ответила Мила. – Мы с вами раскрыли сразу несколько опасных и гнусных преступлений. Но почему-то я чувствую, что большая игра в целом не завершена.
— Правильно чувствуете, - сказала Айна. – Со сцены ушел значительный, но не единственный актер. Да и то, как ушел… Надо будет – вернется. Впрочем, вряд ли это случится при нашей жизни. А вот двое других по-прежнему ждут своего часа. Повторюсь, Илья так просто эту ситуацию не отпустит. Ему нужны эти стекляшки.
— И Антиквар тоже без дела сидеть не будет, - кивнула Мила. – Очень уж он непростая фигура.
— Вряд ли мы можем чем-то изменить это положение, - сказал я. – Не нашего ума дело.
— Я согласна с вами, - ответила Айна. – Но чувствую, что наша с вами история будет писаться еще долго. Посмотрите сами: в одно время в одном месте сходятся Белая Ведьма, экзорцист, воплощенная справедливость и неземной интеллект. Ну, и я еще тоже скромненько постою рядом. Разве это может быть случайностью?
— Нет, не может, - сказал Лунный. - Я согласен, ничего еще не окончено. Но! Я полагаю, не всем из нас все до конца понятно?
— Многое не понятно совсем, - вздохнул я.
— Тогда давайте поступим так: сейчас мы здесь минут пять отдохнем, потом едем по домам, и некоторое время приходим в себя. А завтра жду вас всех в два часа дня на моей яхте «Таинственное исчезновение» у шестого пирса причала имени лейтенанта Шмидта. Я подробно расскажу суть всей этой заварушки и расставлю все точки над ё. А вечером того же дня мы устроим вечеринку в честь великого примирения козла и мандолины!