Я не двигаюсь.
- А дальше? – Шепчу я.
Пит потирает висок и чешет затылок, ухмыляясь.
- Мы долго поднимаемся, - голос более раскован. – Хеймитч. Эффи. Шкаф. Ты… - Он смотрит на мои сложенные руки.
Молчит. Что я?
Но, видимо, Пит не собирается продолжать фразу.
А ты сама попробуй вспомнить, ЧТО там было.
«Сама попросишь»…
Я кусаю свои сухие губы.
Пит смотри мне в глаза. В этот момент мне кажется, что мы думаем об одном и том же.
- Ты попросила меня? – Этот вопрос он задаёт тихо. Как будто не хочет, чтобы Аврелий услышал.
У меня звенит в ушах. Пит хочет знать, что между нами было.
Кошмар. Он не помнит ни единой моей ласки. Ничего.
И что отвечать?
Я ведь не просила, но … Интересует его другое…
- Нет, - я поднимаю брови. – Не попросила, - теперь шепчу я.
Пит опускает глаза. И непонятно: сожалеет он или нет?
- Мне не понадобилось просить… - Добавляю я.
Пит быстро поднимает свой взгляд на меня. Я смотрю на него.
Дыхание перехватывает. Это чувство неловкости.
Он всё понял. Но я помню, как это было, а он нет…
И мы «ненавидим» друг друга… Что мне ещё ему сказать?
Зачем я сказала? Ему только хуже от этого станет.
Я провожу руками по голове, протираю глаза и вновь смотрю на него.
- Не нужно было тебе говорить… - Я, правда, сожалею.
Пит натянуто улыбается:
- Почему же? – Он пытается говорить спокойно, но у него не получается. Хочет что-то ещё сказать…
Но нет. Потирает свои руки.
Как можно быть такой глупой?
Теперь я чувствую напряжение между нами. Мне вдруг стало стыдно. Не знаю от чего. Он не помнит, как я испугалась, как мы изводили друг друга после, как мы целовались в доме мэра… Ничего.
А напряжение всё растёт.
- Думаю, на сегодня хватит, - спасительный голос доктора Аврелия. Он подходит к выходу и укрывается за шторами. Он оставил нас наедине.
Я пытаюсь выдавить улыбку, но ничего не получается. На прощание, я только поджимаю губы и встаю со стула.
- Китнисс, - зовёт меня Пит, когда я уже почти дошла до штор. Я с испугом поворачиваюсь к нему. – Тебе хоть понравилось? – Улыбается он и проводит языком по зубам.
Я приоткрываю рот от удивления. Вот это точно Пит, которого я ненавидела!
Очень глубоко вздыхаю, ставлю руки на пояс и протягиваю:
- Безумно.
Улыбаюсь, показывая свою широкую улыбку.
И ещё:
- Жаль, что ты этого не помнишь…
Разворачиваюсь и ухожу.
Мелкая дрожь по всему телу. Я дура!
Стук сердца. Мои скулу тяжелеют. Хочется рыдать. Хочется смеяться.
А если он меня ещё сильнее возненавидит? Тише. Ему лучше от общения со мной. Всё наладится…
Перед сном, вспоминая его улыбку, я обещаю себе, что завтра буду добрее с ним…
Я должна его вернуть. Мы (я глажу живот) должны его вернуть…
32.
Сегодня – не мой день…
Меня тошнит всё утро (уже три таблетки выпила). Но всё равно терпеливо сижу в кресле перед зеркалом, пока Октавия делает мне макияж. Через час нас (Гейл, Финник, Хеймитч, съёмочная команда) отправляют в Четвёртый. Койн нужен ещё один сюжет. Я про себя повторяю слова…
«Мы не боимся тебя, Сноу! Война уже началась… Мы не отступим перед…»
И ещё, и ещё. Мне всё это не нравится. Всё как-то прилизано. Я как говорящая кукла: красят как нужно, одевают как надо, заставляют говорить как будет правильней. Это не дистрикт Тринадцать, а мини-Капитолий.
Но я всё сделаю, как требуют. Вообще, всё это меня волнует в последнюю очередь. Я даже не видела ни одного обращения Сноу к нам, повстанцам. И не хочу их видеть. У меня есть задача поважнее… - ПИТ!
Сегодня ещё одна встреча с ним. Мне страшновато. При мысли, что Пит знает о нашей близости, я краснею. Нельзя было говорить такому Питу об этом. Он будет пользоваться этим. И не в мою пользу…