Что опять? Лучше б спал. Неужели я его разбудила?
– Поверь, – начинаю холодным тоном. – Если я захочу, чтобы ты меня раздел… – мой голос словно сочится сквозь кубики льда. – … я тебя позову…
Пит остановился и удовлетворённо меня слушает. Как будто он понимает меня, но сделает по-своему.
– Поверь, – изображая меня, говорит Пит. – Если я захочу тебя раздеть, – Пит напрягает грудь, делая паузу. – Твоё разрешение мне не понадобится…
Я опускаю руку, и зло смотрю в глаза Пита. Он улыбается. Вот же гад! Опять задирается.
Ещё чуть-чуть и я накинусь на него с кулаками. Был бы у меня в руках лук и стрелы! Посмотрела бы я, как он улыбался в этой ситуации!
Прикрываю глаза и даю себе успокоиться.
Сноу придёт скоро. Не выходи из себя.
Разберёшься с Питом после визита президента.
Иди куда собиралась. А куда я шла?
Точно! Мороженое!
– Буду ждать, – кидаю я на прощание Питу и закрываю за собой дверь.
***
Напряжение нарастает с каждой секундой.
Одна из гостевых комнат нашего номера заполняется запахом роз.
Теперь понятно, зачем сделали эти комнаты.
Президент спокойно, с наслаждением размешивает сахар в своей чашке. На нас он не смотрит. Смотрит вдаль за окно.
Мы с Питом сидим напротив, едва дыша, и ждём.
Ждём.
Ждём неизбежного разговора.
Ни я, ни Пит не решаемся сделать глотки из своих чашек. Что-то не хочется.
Я в упор смотрю на идеально гладкое лицо пожилого Сноу. Молодящийся старик. Даже состариться достойно не может!
– Как вам новый дом? – президент говорит это не агрессивно, а просто твёрдо, однако для нас эта твёрдость звучит чертовски агрессивно.
Дом? Капитолий никогда не станет для нас домом.
– Достойно, – коротко отвечает Пит.
– Достойно для победителей, – Сноу переводит взгляд на нас. И невозможно понять: это вопрос или утверждение.
Я соглашаюсь, качая головой (на всякий случай).
– Я доволен, – повелительно сообщает Сноу. – Мы смогли понять друг друга, – он делает жест рукой, который указывает на нашу «связь». – Если так будет и дальше — проблем не будет, – он берёт чашку с чаем и делает глоток. – Ни у меня, ни у вас, – на последнюю часть он делает особое ударение, которое говорит, что мы зависим от него. И в его власти воспользоваться своим положением.
А то мы не знаем?!
Мы спокойно слушаем. Я пытаюсь замедлить ритм своего дыхания. Будь моя воля, вцепилась бы в его лицо своими отполированными ногтями и выцарапала глаза.
Но я сижу. Спокойно. Показываю свою покорность. Своё понимание ситуации.
– Как твоя сестра, Китнисс? – обращается ко мне Сноу.
Решил задеть за самое дорогое. Напоминает, что будет, если его что-то не устроит…
– Хорошо, – ледяным тоном отвечаю. – Считает дни до моего приезда.
– Она славная, – улыбается президент.
Только тронь её. Клянусь, я убью тебя.
– Ради неё стоит всё это терпеть? – не останавливается Сноу.
Я не отвечаю, я лишь наклоняю голову вниз, давая знать президенту, что стоит.
Сноу внимательно наблюдает за мной.
Тебе не удастся подчинить меня полностью. Я не твоя собственность!
– Ваша свадьба будет пышной, – вдруг меняет тему Сноу. – И я настойчиво рекомендую вам… – президент останавливается, что-то обдумывает. – …Убедить друг друга, что вы влюблены до беспамятства.
Сноу сначала смотрит на меня, потом на Пита.
– Иначе, – снова молчание Сноу. – Жизнь непредсказуема. Всё может случиться. Дорога в школу не так уж коротка…
Прим и братья Пита.
– Шахты очень хрупки…
Гейл.
– А печки крайне опасны,… они могут стать причиной пожара…
Родители Пита.
Сноу — не Сноу, если не будет угрожать и запугивать.
Президент довольно улыбается. Видимо, удовлетворён нашей реакцией на его слова.
Страх.
Это единственное, на чем строится сейчас управление страной.