Далее было очередное мероприятие, где присутствовал Сноу.
– Как быстро пролетело время… – вроде с сожалением говорит он. – Буду ждать вас на следующие Голодные игры.
И он улыбается улыбкой змеи.
Мы отвечаем ему благодарностью за приём и за всё.
Так нам Хеймитч посоветовал. Мы и исполняем.
– Ну вот, – говорит мне Пит на ухо, когда стая людей около нас рассеялась. – Ещё два дня.
Я благодарно улыбаюсь Питу за поддержку.
После тех слёз он старается подбадривать меня. Но всё впустую. Вот уже который день я осознаю, что моя жизнь кончена, что я умерла. А дальше пустота…
Я увижу Прим, маму, возможно Гейла, а дальше вновь Капитолий и враньё. Это не жизнь.
Гейл предупреждал меня, а я не слушала, я не понимала. Думала, что справлюсь, но я не справилась.
В этой игре я проиграла…
– Пора домой, – сообщает нам Хеймитч.
Благодарна Хеймитчу за его помощь. Хоть он и ведёт себя с нами не лучшим образом, но я вижу, что он желает добра.
Мы торопимся за Хеймитчем. Пит не отпускает мою руку, и всё время поглядывает на меня.
– Всё нормально, – зачем-то отвечаю я ему.
Когда заходим в лифт, все молчат. Видимо сказывается усталость. Все измучены последними месяцами. Всё напряжение накопилось.
Хеймитч его снимает бутылкой. А мы с Питом вынуждены держать всё в себе.
Чувствую прикосновение рук Пита на своей пояснице. Я не злюсь. Я ничего не испытываю.
Я иногда жалею, что тогда Пит сказал... «Когда ты попросишь…»
Лучше бы ничего такого не было. Стычки с ним придавали определённый смысл моей жизни. Это было чем-то вроде развлечения…
А теперь и этого нет.
Мы проходим в наш номер. Я сажусь на диван. Пит садится в кресло напротив меня. Хеймитч берёт стакан и думает, какую бутылку виски ему открыть.
Я скидываю туфли (я уже почти привыкла к каблукам и к тонне косметики). Я даже радуюсь, когда меня забирает команда подготовки. Так я могу видеть Цинну. У него много работы. И мы с ним видимся только по утрам. Скучаю…
– Сноу решил, что Капитолий на этот раз обойдётся без прощального интервью… – на одном выдохе говорит Хеймитч.
Мы с Питом переглядываемся и ошарашено смотрим на ментора.
– Мы уезжаем завтра, примерно в три часа дня… – и он смотрит на нас с беззаботным видом.
– А раньше сказать не мог, – Пит встаёт со своего места и берёт стакан со стола. Затем наливает себе немного виски из бутылки Хеймитча.
– Я сам узнал час назад… – с удивлением смотрит Хеймитч на Пита.
Пит выпивает залпом и идёт в нашу комнату.
– Ты рада? – спрашивает меня Хеймитч.
– Да, – встаю и иду в комнату.
Я рада? Наверное.
Всё смешалось и мне уже ничего не хочется.
Завтра мы уедем, но потом вернёмся. И так ещё много раз.
Да, я рада…
Пит лежит на кровати и, похоже, уже спит.
Устал.
Я тоже быстро скидываю с себя всё лишнее и ложусь спать, даже не смывая косметику.
***
Утро пролетает быстро. Мне наносят лёгкий макияж и надевают свободный сарафан. В этом мне будет комфортно.
Сегодня мне лучше. Всё-таки домой едем. Наше маленькое счастье.
Когда я возвращаюсь, мои вещи уже упакованы. Гора чемоданов стоит в коридоре. Они что, всю гардеробную в них засунули? Где я буду всё это носить?
Эффи вся на эмоциях бегает по номеру, то что-то ища, то что-то забыв. Она с нами не едет. Её присутствия пока не требуется. Она приедет только на Жатву.
Домой мы возвращаемся втроём…
Около нашего вагона толпятся люди. Репортёры. Какие-то личности...
Пит держит меня за руку и пробирается через толпу.
Даже не верится, что я не увижу всех этих ряженных до Игр. И тут я делаю то, что меняет всё!
Я останавливаюсь. Пит останавливается за мной и оборачивается с удивлённым взглядом. Я широко улыбаюсь и делаю шаг навстречу, а затем встаю на носочки и целую Пита. Он отвечает не сразу, но отвечает. Его поцелуй не такой как обычно. Он целовал меня так, когда никто не видел…